Но чтение – пристрастие одиноких. Можно, конечно, читать, сидя в гостиной на диване, возле своего супруга, и вечерами в кровати, но это подразумевает достигнутый на сей счет консенсус, а пара состоит из двух единомышленников. С другой стороны, будет доподлинной трагедией связать себя с человеком, который пробежит глазами несколько страниц, а затем начнет мурлыкать мотивчик, барабанить пальцами по обложке или, чего доброго, примется крутить настройку транзистора. Не успеешь опомниться, как твоя спутница начнет вслух высказываться о твоей любимой повести – и тогда уже миру между вами точно не бывать.
Поэтому однажды, когда мистер Бергер сидел на кухне своей покойной матушки, его осенило. Он понял, что никогда не удосуживался поинтересоваться мнением той барышни насчет литературы или хотя бы балета – и вот к чему это привело. Правда, мистер Бергер сознательно не желал тревожить свой устоявшийся уклад – свой уютный мирок, в котором ему редко когда приходилось принимать решение более сложное, чем выбор очередной захватывающей книги…
Он жил своею жизнью, равноудаленной от всех аспектов действительности, и теперь расплачивался за это безумием.
V
Последующие дни мистер Бергер держался преимущественно на газетах и журналах целительного свойства. Он почти убедил себя, что увиденное им – банальная психическая аномалия, некая форма запоздалой реакции на боль утраты, вызванной смертью матери. Но когда он выбирался из своего убежища по делам, он ловил на себе плохо скрытые или, наоборот, бесстыдные взгляды прохожих – хотя такой реакции, в общем-то, стоило ожидать! Мистер Бергер надеялся, что память города о бесплодных поисках полиции в конце концов растворится, исчезнет и канет в небытие.
Он вовсе не желал превращаться в эдакого безумного эксцентрика местного масштаба.
Однако с течением времени началось что-то странное. Как правило, людям вроде мистера Бергера свойственно, по мере отдаления от той или иной ситуации, постепенно утрачивать о ней память. То есть по логике вещей, подчиняясь ежедневному распорядку, мистер Бергер должен был воспринимать ту незнакомку, похожую на Анну Каренину, как галлюцинацию и попросту забыть о ней. Однако с ним происходило обратное. Он все сильнее убеждался в истинности происшествия на рельсах. Он видел женщину, и она была реальна, предположительно допуская некий иной диапазон (частоту, если хотите) в умозрительном определении реальности.
Он опять погрузился в чтение – сперва с оглядкой, но уже скоро с прежним пылом. Возобновились и прогулки вдоль железнодорожных путей, и сидение возле турникета в ожидании поездов. Каждый вечер, с приближением экспресса «Эксетер – Плимут», он откладывал книгу и всматривался в заросшую тропу к югу. Дни становились короче, рано темнело, и тропинка едва просматривалась, но глаза у мистера Бергера не утратили своей остроты, кроме того, он навострился различать в окрестном пейзаже все переливы сумрачных красок промозглой зимы.
Однако до наступления февраля тропа оставалась безлюдной. А затем женщина возвратилась.
VI
Вечер выдался холодным, но бодрящим. В воздухе не было сырости, и мистер Бергер отрадно подметил, как в ходе моциона изо рта вылетают белые завитки пара. Нынче вечером в «Пятнистой Лягушке» будет музыка – что-то вроде ретро-фолка, к которому мистер Бергер испытывал робкую симпатию. После проводов поезда он думал посидеть там часок-другой. Вахта на перроне стала для мистера Бергера чем-то вроде ритуала, и хотя он внушал себе, что к женщине с красной сумочкой она отношения вовсе не имеет, втайне он сознавал, что дело обстоит как раз наоборот. Ее образ неизъяснимо тревожил, преследовал его.
Мистер Бергер уселся невдалеке от турникета и раскурил трубку. Откуда-то с востока донесся свисток, возвещающий приближение поезда. Ого, что-то рано, подумал он. И просто неслыханно! Имей он по-прежнему привычку слать письма в «Телеграф», он бы, наверное, настрочил анонс в духе энтузиастов натуралистики, которые возвещают народу появление первой весенней кукушки.
Он уже мысленно прибрасывал содержание такого письмеца, как вдруг его внимание отвлекла какая-то сумятица. Мистер Бергер повернул голову – по тропе кто-то двигался, причем явно торопясь. Мистер Бергер вскочил и направился к тропинке. Небо было ясным, и подлесок уже серебрила взошедшая луна, но даже без ее помощи взгляд улавливал очертания женщины, спешащей навстречу поезду. С руки у нее свисала красная сумочка.
Мистер Бергер уронил трубку, но сумел поднять, не сводя глаз с незнакомки (трубку было бы жаль потерять).
Хотя мистер Бергер был в некотором смысле одержим той женщиной, но увидеть ее воочию, если честно, не ожидал. Согласитесь, люди, как правило, не заводят себе привычки кидаться под поезда повторно. Если так и случается, то лишь единожды или не происходит и вовсе. Первое исключается мощностью мчащегося на стальных колесах болида, ну а в случае маловероятного выживания отвергается памятью о болезненности злосчастной попытки, которая фактически сводит мысль о ее повторе на ноль. Но, без тени всякого сомнения, это была та самая молодая особа с той же красной сумочкой – и она точно так же спешила навстречу своему самоуничтожению, которое уже довелось лицезреть мистеру Бергеру.
Наверное, привидение. Другого объяснения нет. Дух некой бедной женщины, давным-давно погибшей (ведь даже одежда на ней не из прошлого века), но обреченной повторять все снова и снова, пока…
Пока что? Попробуй ответь. Мистер Бергер вдоволь начитался Монтегю Джеймса, Уильяма Джейкобса, Оливера Онионса и Уильяма Хоупа Ходжсона
[6], но в их рассказах он ни с чем подобным не сталкивался. В уме всплыл смутный отсыл к Джейкобсу, что иной раз что-то налаживается, если выкопать безвестный труп и перезахоронить его в ином, более подобающем месте. Джеймс, правда, ратовал за другое: облегчению способствует возврат древних мощей и реликвий на их прежние места, что ведет к успокоению связанных с этим духов. Но мистер Бергер понятия не имел, где могла быть погребена молодая женщина, к тому же в ходе своих прогулок – да и вообще всей жизни – он не то что мухи не обидел, а и цветка при дороге не сорвал, не говоря уж о выкапывании каких-то трупов или вскрытии гробниц. Ладно, с этим разберемся позже. А пока есть дела поважнее.
Раннее прибытие поезда, вероятно, застигло женщину (уж призрачную или нет, решайте сами) врасплох, а ветки кустарника словно сговорились удержать ее от встречи с погибелью. Они цеплялись ей за платье, а в какой-то момент она запнулась и, выставив перед собой руки, рухнула на колени. Но, несмотря на препятствия, было очевидно, что до путей она доберется и успеет испробовать на прочность стремглав летящий поезд.
Мистер Бергер бросился бежать. Он вопил во всю глотку и мчался так, как еще никогда прежде. И надо отдать ему должное – незнакомка замерла, явно изумленная тем, что здесь кто-то есть. Вероятно, она была столь сосредоточена на акте самоуничтожения, что пропустила его крики мимо ушей, и лишь теперь осознала, что видит мистера Бергера.
