Мистер Бергер положил на стол ключи от Кэкстонской библиотеки.
– Всего доброго, – сказал он, – и спасибо вам. Прощайте.
Мистер Гедеон кивнул, и мистер Бергер, не оглядываясь, направился к выходу.
XVI
Следующие несколько месяцев мистер Бергер часто раздумывал о Кэкстонской библиотеке, о мистере Гедеоне, а еще больше – об Анне Карениной, но в тот узкий проулок он уже не возвращался. Он вообще сознательно избегал появляться в той части городка. Мистер Бергер читал книги и даже возобновил прогулки вдоль железнодорожных путей. Каждый вечер он ждал, когда мимо станции, слившись в одну золотистую полосу освещенных окон, промчится экспресс, но теперь все обходилось без происшествий. Вероятно, теперь Анну ничего не тревожило.
Как-то под вечер, на исходе лета, в дверь его коттеджа постучали. На пороге – вот так сюрприз – стоял мистер Гедеон, по бокам от него – два чемодана, а сзади у обочины пассажира поджидало такси. Изумленный, мистер Бергер пригласил его войти, но мистер Гедеон от приглашения отказался.
– Я уезжаю, – сообщил он. – Устал, и нет во мне былой энергии. Пора мне на покой, а заботу о Кэкстоне надо препоручить кому-то другому. Помните, как мы с вами познакомились? Тогда я тайком подумал: вот он, мой будущий преемник. Библиотека всегда сама отыскивает нового хранителя и подводит его к своей двери. Но когда вы намудрили с книжными поправками, я решил, что глубоко в вас ошибся. Однако постепенно я изменил свое мнение о вас. Единственной вашей провинностью, мистер Бергер, стала чрезмерная любовь к персонажам, что побуждало вас к неблаговидным поступкам, хотя намерения у вас были самые благородные. Я считаю, что то происшествие в библиотеке стало для нас хорошим уроком. Я уверен, что именно вы сумеете позаботиться о персонажах, которые нашли приют в стенах Кэкстона. Позвольте мне объявить вас опекуном литературных героев. И вы будете им вплоть до прихода нового хранителя. Я оставил для вас письмо. Вы найдете его в библиотечной гостиной, на столе, – там подробно расписано все, что вам необходимо знать. Конечно, я указал и номер телефона, по которому вы сможете связываться со мной по любым вопросам. Но я полагаю, что вы прекрасно справитесь и без меня.
И он протянул мистеру Бергеру увесистую связку ключей. После недолгого колебания мистер Бергер ее принял. По щеке мистера Гедеона покатилась одинокая слезинка: ему не хотелось расставаться с обитателями Кэкстонской библиотеки.
– Как я буду по ним скучать, – пробормотал мистер Гедеон.
– Вы всегда сможете нас навещать, – успокоил его мистер Бергер.
– Возможно, – произнес мистер Гедеон пылко, но без особой уверенности.
Они обменялись рукопожатием, и мистер Гедеон поплелся к такси.
Более они друг с другом не виделись.
XVII
Кэкстонской частной библиотеки в Глоссоме уже нет. В начале двадцать первого столетия городок открыли для себя застройщики, и земля возле библиотеки вскоре была размечена под дома и современный молл. Насчет укромного здания стали поступать всяческие нелицеприятные вопросы, а однажды вечером в проулок приехала плотоядно урчащая армада из однотипных грузовиков, пригнанных однотипными людьми. Все прошло очень быстро: буквально за одну ночь.
Книжное собрание, персонажей, мебель и остальной скарб отвезли в домик, расположенный на окраине приморской деревушки, вдали от городов и, кстати, железных дорог. Библиотекарь, теперь уже в изрядных летах и слегка согбенный, облюбовал себе для прогулок прибрежную полосу. Он с удовольствием прохаживается там вечерами в сопровождении собачонки-терьера и красивой, изысканно-бледной женщины с длинными, темными волосами.
Как-то раз в сумерках, когда лето уже остывало и близилась осень, в дверь частной библиотеки Кэкстона постучали.
Хранитель приоткрыл дверь и увидел на пороге молодую женщину. Под мышкой у нее была зажата «Ярмарка тщеславия» Уильяма Теккерея.
– Извините, – произнесла она. – Понимаю, звучит немного странно, но я абсолютно уверена, что видела на берегу человека, похожего на Робинзона Крузо. Он собирал раковины, но, заметив меня, убежал и, я готова поспорить, скрылся именно здесь…
Женщина вгляделась в медную табличку на фасаде.
– А это библиотека, да? – уточнила она.
Мистер Бергер широко распахнул дверь, жестом приглашая гостью войти.
– Милости прошу, – вымолвил он. – А я скажу вам нечто забавное: у меня ощущение, что я вас давно ждал…
Кровь агнца
Она покосилась на мужа, который только что поставил чайную кружку на обеденный стол. Она битый час доводила стол до глянцевитого блеска, а благоверный даже не удосужился подложить под посудину кружочек-подставку – и как тут не прийти в отчаяние? Иногда в голову невольно закрадывался вопрос: а может, он умом тронулся?
– Боже ты мой, что ты, вообще, делаешь? – простонала она.
– Я? Чай пью. Имеет право человек выпить в своем доме кружку чая, не спрашивая на это соизволения?
Она рывком схватила предмет своего негодования и сердито переставила его на каминную полку.
– И зачем я только стол драила? А ты его пачкаешь!
Присев на корточки, она зорко, с прищуром посмотрела на гладкую поверхность.
– Точно, – произнесла она, как вердикт. – Пятно отсюда видно. Можешь сам полюбоваться.
Она метнулась на кухню, достала из-под раковины губку и вновь принялась за работу.
Ее супруг обиженно сунул руки в карманы. Посередине комнаты, перед телевизором, до сих пор стояла гладильная доска. Сейчас она напоминала катафалк вроде того, на который похоронщики Клэнси водружают на панихиде гроб. Недавно жена заставила его купить новую рубашку, хотя и старые были вполне приличные. Затем она настояла на глажке, чтобы на ткани не было ни единой морщинки, несмотря на его заверения, что будет надевать поверх них пиджак или кардиган. Сам Господь не разберет, есть на них морщинки или нет!..
Пить чай почему-то расхотелось. А сейчас в комнате будет вонять полиролью.
Ему уже казалось, что их дом насквозь пропах мылом и отбеливателем. Сколько же это длится – возможно, несколько недель, а может, и несколько месяцев… или лет? Жена всегда была ревнительницей чистоты, но возвела все это в настоящий культ.
Он боялся лишний раз ступить на половицы, хотя и был в шлепанцах. Если честно, закрадывалось подозрение, что их жилище смотрится неопрятно просто потому, что в нем находится именно он.
– Все нормально, – примирительно сказал он.
– Вовсе нет, – огрызнулась она. – Я ничего нормального не вижу. Ни-че-го.
И она разрыдалась. Он вытащил руки из карманов и неуклюже, с грубоватой ласковостью принялся похлопывать ее по спине, будто она подавилась кусочком яблока. Получалось это неважно. Он преданно любил ее, правда, избегал и страстных объятий, и романтических поцелуев, а как быть, когда по щекам жены катятся слезы, он не знал.
