На площадь бежали офицеры, на ходу застегивая шинели и подпоясываясь ремнями.
Разбегались, подумал злорадно Соколов, поднимая ствол автомата. Одна, вторая, третья короткие очереди. Двое немцев упали, кто-то пополз в сторону, остальные стали искать укрытие и стрелять из пистолетов по стоявшему посреди площади тягачу. А я хорошая мишень, подумал Алексей. Еще две очереди по наиболее ретивым, и пора менять рожок автомата.
Пули свистели над ним, прошивали брезент, поэтому пришлось спрыгнуть на землю и лечь за гусеницу машины. Еще несколько очередей заставили залечь группу солдат, бросившихся было на площадь.
Что-то с шумом упало на брезент, и послышался голос Афанасьева.
— Тяжелые, суки. Я за вторым.
Соколов расстрелял второй рожок и очень остро почувствовал, что у него их осталось всего четыре штуки. Надо стрелять экономнее, подумал он, и тут же пришлось выпустить чуть ли не половину по группе, которая опрометчиво пошла в атаку. Он уложил троих, но остальные не побежали назад, а залегли и стали расползаться по сторонам, пытаясь охватить одинокого стрелка с разных сторон.
И тут заработал пулемет. Никогда еще звуки выстрелов немецкого МГ-34 не казались Алексею такими родными. Он обернулся. На площади один за другим попадали попавшие под пулеметные очереди патрульные солдаты. Пулемет заработал снова, и теперь фонтанчики земли запрыгали по другую сторону площади. Немцы попятились, стали разбегаться. Вот так-то лучше. Где Афанасьев?
С шумом снова упало тяжелое на брезент, и зычный голос капитана перекрыл стрельбу:
— Все живы? По коням!
Омаев бежал зигзагами, держа в руках пулемет. Соколов поднялся в полный рост и смотрел по сторонам. Вон трое у дерева. Он несколькими очередями заставил немцев ретироваться. Омаев бросил пулемет на тягач и запрыгнул сам.
— Прикрываю, — крикнул он, разворачиваясь с пулеметом назад.
Прямо тачанка у нас какая-то, только бензиновая, подумалось Соколову.
Тягач взревел и рванул с места так, что земля полетела из-под гусениц. Тридцать километров в час — не такая уж великая скорость, но она все же уносила их на окраину деревни. Следом бежали, укрываясь за деревьями, немцы и стреляли вслед машине. Соколов и Омаев поливали улицу очередями. Неожиданно вдалеке, в самом конце улицы, вспыхнули танковые фары. Одна машина, вторая. Черт, неужели три танка пошли за нами.
— Патроны! — крикнул лейтенант Омаеву.
Руслан вытащил из подсумка один за другим два автоматных рожка, бросил их командиру и расправил на брезенте остатки пулеметной ленты. Она у него кончалась.
Ничего не понимавшие солдаты у колючего ограждения даже не пытались стрелять. Соколов разогнал их очередями, под гусеницы легла рогатка с проволокой, потащилась следом, со звоном лопнула проволока, и только столб пыли в темноте тянулся теперь за машиной, которая без света фар по ухабам уходила в сторону леса.
Зато фары виднелись уже на выезде из деревни. Гулкий выстрел, и с шелестом пролетел над головами снаряд. Он разорвался метрах в ста впереди и правее. И тут же Афанасьев выпустил вверх осветительную ракету. С шипением огненная полоса прорезала небо, а потом поле залило мертвенным дрожащим светом, в котором так хорошо был виден и уходящий тягач, и танк, идущий следом метрах в трехстах, и бронетранспортер, непрерывно ведущий огонь из пулемета. А потом на окраине появились еще два танка.
Это был самый страшный для Алексей миг за всю ночь. Полная беззащитность, и они — как мишень в тире или на танковом полигоне. Одно попадание фугасного снаряда в тягач, и от них троих найдут только подметки.
С опушки леса вспыхнуло, пронесся над полем танковый выстрел, и тут же взрыв встал фонтаном под гусеницами первого немецкого танка. Гусеница, сорванная взрывом фугасного снаряда, взлетела вверх, танк загорелся. Еще два танка замедлили ход и стали разворачивать башни в поисках цели. Но в темноте им было не видно, кто и откуда стрелял. А настырный бронетранспортер, не сбавляя хода, объехал подбитый танк и снова устремился в погоню за тягачом.
Второй выстрел, и от немецкого бронетранспортера полетели в разные стороны листы железа. Теперь и немецкие танки открыли огонь из пушек по лесу. Но зная выдержку своего экипажа, Соколов не сомневался, что «семерка» уже ушла с линии огня.
Как Афанасьев в темноте различал дорогу и не проскочил мимо поворота на еле заметную колею, ведущую в лес, осталось загадкой.
«Семерка» снова выстрелила, и еще один немецкий танк замолчал, а потом густо задымил. Тягач пошел в гору. Больше ему вслед никто не стрелял. Еще несколько минут, и Афанасьев остановил машину прямо перед «тридцатьчетверкой».
— Ну что? — заорал чуть ли не на весь лес Логунов, спрыгивая на землю.
— Порядок, — бросив пустой пулемет, сказал Омаев и спустился с брони, отряхивая руки и колени.
— Ну?
— Привезли, Василий Иванович! — за всех ответил Соколов и хлопнул сержанта по плечу.
Логунов не сдержался и заключил командира в могучие объятия, громко выкрикивая:
— Ура! Наша взяла! Молодцы ведь, а? И ушли! И капитан сделал свое дело! Грузим их в танк и ходу к нашим.
— Нет, — Алексей освободился из сильных рук Логунова и показал вниз.
Из деревни выходили шесть танков. Они не спешили, да и незачем им было спешить. Сейчас наверняка соответствующая команда пронеслась по всем немецким подразделениям и позициям. Тягач будут ждать, им не дадут пройти к своим в город. Ведь позиции немцев с этой стороны еще сильны. Это они обещали в обмен на снаряды не выставлять своих заслонных подразделений с других сторон города. Но теперь все изменилось, теперь русские их переиграли, и снаряды снова у Советов.
— Раздолбаем, — уверенно заявил Логунов.
— Нет, — раздался голос Афанасьева рядом. — Прорываться надо, а не перестрелкой заниматься. Потеряем хоть полчаса, и тогда даже отсюда никуда не двинемся.
— Точно, — Соколов повернулся к капитану. — Если можете еще везти тягач, садитесь за рычаги. «Семерка» пойдет первой, будем прокладывать путь, сколько сможем. А дальше уж вы сами. Пойдем той же дорогой по просеке. Это самый безопасный маршрут. Не думаю, что немцы там артиллерию поставили или в лес танки затащили. Но вот следом за нами по следам гусениц они точно пойдут.
— Ребята! — капитан усталыми покрасневшими глазами посмотрел на танкистов.
— Нормально все, — заговорил Соколов, лишь бы не затягивать обсуждение. — Делайте свое дело, ведь ваша задача была найти их и забрать. А наша задача — войсковое сопровождение операции. Вот и сделаем каждый свое дело. И не смотрите на нас во время прорыва. Будет возможность проскользнуть — уходите. Мы прикроем, мы все сделаем, что сможем.
— Спасибо, Леша! Спасибо, ребята! — капитан пожал руку Логунову, похлопал по плечу Омаева, махнул рукой высунувшимся из люков Бабенко и Коле Бочкину.
