И тут Мышелов легко спрыгнул вниз – словно с неба свалился. Фафхрд по инерции занес меч для бокового удара, потом уставился на Мышелова и смотрел на него так долго, что сидящий на земле боец успел трижды глотнуть ртом воздух. Затем Северянин начал смеяться, и постепенно судорожное хихиканье превратилось в громовые раскаты хохота. Это был смех, в котором Фафхрд дал выход и яростному безумию битвы, и облегчению, что неминуемая гибель прошла стороной.
– Клянусь Глаггерком и Косом! – ревел Фафхрд. – Клянусь Бегемотом! Клянусь Стылыми Пустошами и кишками Красного божества! Ой, не могу! – И снова неистовый хохот огласил лес. – Клянусь Китом-Убийцей, Ледовой Женщиной и ее отродьем!
Но все же постепенно смех его стал стихать. Фафхрд потер ладонью лоб, и лицо его вдруг стало совершенно серьезным. Опустившись на колени перед только что убитым им человеком, он выпрямил ему руки и ноги, закрыл глаза и разрыдался с таким достоинством, что это выглядело бы нелепостью и лицемерием у кого угодно, но только не у варвара.
Реакция же Мышелова была далеко не такой однозначной. С некоторой иронией прислушавшись к себе, он ощутил тревогу; кроме того, его слегка подташнивало. Он понимал Фафхрда, но знал, что сам он прочувствует все до конца далеко не сразу, а пока его ощущения будут приглушенными, вроде как мертвыми. Мышелов с беспокойством оглянулся, опасаясь, что чья-нибудь атака, пусть даже слабая, застанет друга врасплох. Затем пересчитал противников. Да, с шестерыми соратниками Раннарша все ясно. Но где же сам Раннарш? Мышелов запустил руку в мешок, чтобы убедиться, что все его талисманы и амулеты при нем. Губы его быстро зашевелились: он решил прочесть несколько молитв и заговоров. Но праща тем не менее была у него наготове, а глаза зорко смотрели по сторонам.
Из густых зарослей кустарника послышалось тяжелое дыхание – это начал приходить в чувство человек, которого Мышелов столкнул с дерева. Обезоруженный Фафхрдом боец, пепельно-бледный, не столько от страха, сколько от усталости, сидя повернулся в сторону леса. Мышелов беспечно взглянул на него и мимоходом отметил, что железный шишак забавно съехал парню на самый нос. Между тем человек в кустах задышал ровнее. Почти одновременно оба поднялись на ноги и заковыляли в глубь чащи.
Мышелов слушал, как они идут, оступаясь и натыкаясь на деревья. Он был уверен, что теперь их опасаться нечего. Эти – не вернутся. И тут лицо его озарилось легкой улыбкой: он услышал, что к уходящим присоединился третий. Это Раннарш, подумал Мышелов, человек с малодушным сердцем, неспособным выстоять в одиночку. Ему не пришло в голову, что третьим мог быть разбойник, которого он оглушил ручкой пращи.
Предпочитая, как правило, доделывать все до конца, Мышелов лениво прошел вслед за ними на два полета стрелы. Потерять их след было невозможно: тут сломанные кусты, там обрывки одежды на колючках терновника. След кратчайшим путем удалялся от поляны. Удовлетворившись увиденным, Мышелов вернулся, прихватив по пути молоток, кирку и лом.
Когда он подошел, Фафхрд перевязывал поцарапанное бедро. Исчерпав весь диапазон чувств, Северянин вновь стал самим собой. Покойник, которого он только что так трогательно оплакивал, теперь стал для него просто-напросто пищей для жуков и птиц. Для Мышелова же он продолжал оставаться чем-то пугающим и крайне неприятным.
– Ну что, вернемся к нашим прерванным занятиям? – осведомился Мышелов.
Фафхрд деловито кивнул и поднялся на ноги. Друзья вместе вступили на усеянную камнями поляну и удивились, как мало времени заняла схватка. Солнце, правда, поднялось немного выше, но в воздухе еще пахло утром. Роса до сих пор не высохла. Массивная, безликая сокровищница Ургаана Ангарнджийского выглядела нелепо, но внушительно.
– Дочь крестьянина, сама того не подозревая, дала нам правильные наставления, – с улыбкой заметил Мышелов. – Мы же играли в ее игру – ходили вокруг поляны, не заступая за магический круг, верно?
Сегодня сокровищница не страшила его. Он вспомнил свое вчерашнее смятение, но понять его причины был не в силах. Сама мысль о каком-то страже казалась ему смешной. Присутствию в дверях скелета можно найти тысячу объяснений.
Поэтому теперь Мышелов проскользнул в сокровищницу перед Фафхрдом и разочарованно осмотрелся: никакой мебели, стены такие же голые и лишенные каких бы то ни было украшений, как и снаружи. Просто большая, низкая комната. Двери в боковых стенах вели под меньшие купола, впереди угадывался коридор и лестница в верхнюю часть главного свода.
Мельком взглянув на череп и обломки скелета, Мышелов направился к лестнице.
– Наш документ, – обратился он к Фафхрду, который уже успел его нагнать, – гласит, что сокровище лежит под замковым камнем главного купола. Стало быть, надо искать в комнате или комнатах второго этажа.
– Правильно, – оглядываясь по сторонам, согласился Фафхрд. – Но мне интересно, Мышелов, для чего первоначально служил весь этот дом? Странно, ведь выходит, что человек, построивший здание только для того, чтобы спрятать в нем сокровища, сам же трубит об этом на весь мир. Как ты полагаешь, может, здесь был храм?
Внезапно Мышелов, издав какой-то шипящий звук, отпрянул назад. На нижних ступеньках лестницы лежал еще один скелет, почти целый, только верхняя половина черепа была снесена и белела обломанными краями.
– Хозяева дома крайне стары и неприлично голы, – прошипел Мышелов, сердясь на себя за собственный испуг.
Взбежав по ступеням, он принялся рассматривать страшную находку. Своим острым взглядом он разглядел кое-что кроме костей: ржавый кинжал, потускневшее золотое кольцо на пальцевой кости, пригоршню роговых пуговиц и тонкий, позеленевший от времени медный цилиндр. Последняя находка заинтересовала его. Он вырвал цилиндр из скрюченных пальцев, и кости с сухим стуком посыпались на ступеньку. Подцепив крышку цилиндра кончиком кинжала, Мышелов вытряхнул из него свернутый в трубочку листок древнего пергамента, осторожно развернул его, и они с Фафхрдом, повернувшись к свету, проникавшему с лестничной площадки, принялись читать написанные красными чернилами убористые строчки.
«Мне принадлежит тайное сокровище. Есть у меня и медь, и хрусталь, и кроваво-красный янтарь. Изумруды и рубины, за которые даже демоны затеяли бы между собой войну, и бриллиант величиною с человеческий череп. Но никто не видел их, кроме меня. Я, Ургаан Ангарнджийский, презираю лесть и зависть глупцов. Для своих драгоценностей построил я в укромном месте достойную сокровищницу. Там, спрятанные под замковым камнем, они могут мирно спать, пока не исчезнут и земля, и небо. В сутках езды от деревни Сорив, в долине с двумя двугорбыми холмами, стоит этот дом, увенчанный тремя куполами и башней. Он пуст. Любой глупец может войти в него. Пусть попробует. Мне до него нет дела».
– Кое-какие различия в подробностях есть, – пробормотал Мышелов, – но текст звучит примерно так же, как и в нашем описании.
– Нет, это явно писал какой-то сумасшедший, – нахмурился Фафхрд. – А если нет, то почему же он надежно запрятал свои сокровища, а потом оставил подробные указания, где их найти?
