Прельстительный свист повторился. Казалось, его испустил красно-золотистый паук.
Но сильнее всего Фафхрда поразило поведение Мышелова, который, упираясь, тащился за другом, крича, как бы в ответ на свист:
– Да, милая, я иду. Пусти, Фафхрд! Дай я к ней влезу! Только один поцелуй! О драгоценная!
– Прекрати, Мышелов! – проворчал Фафхрд, и по его телу пробежали мурашки… Это же гигантский паук!
– Сотри паутину с глаз, Фафхрд, – отозвался Мышелов умоляюще и неожиданно весьма к месту. – Это роскошная девушка! Она стала еще обворожительнее, да и я заплатил за нее! О моя радость!
Но тут его голос потонул в громовом рокоте – так же, как, быть может, и новый свист паука; опять вспыхнула яркая как день зарница, за ней последовал новый удар грома, пол задрожал, вся лавка затряслась, и Фафхрд вытащил Мышелова через арку с трилистником на площадь, после чего опять раздался жуткий грохот, сопровождаемый ослепительной вспышкой.
В ярком свете было видно, как ланкмарцы полукругом бегут прочь по площади Тайных Восторгов, повернув пепельно-бледные лица в сторону лавки, из которой вот-вот вырвется страшный ураган.
Фафхрд обернулся: на месте арки была ровная стена.
«Склада Странных Услад» в Невоне больше не было.
Сидя на влажном тротуаре, куда вытащил его Фафхрд, Мышелов жалобно бормотал:
– Тайны времени и пространства! Божественные знания! Секреты преисподней! Черная нирвана! Красно-золотые небеса! Пропали мои пять медяков!
Фафхрд сжал зубы. В нем зрела твердая решимость, родившаяся из недавней злости и замешательства.
До сих пор он пользовался паутинкой Шильбы, да и тряпкой Нингобля тоже, чтобы служить другим. Теперь он воспользуется ими в собственных интересах! Повнимательнее присмотрится к Мышелову и прочим своим знакомым. Вглядится даже в свое собственное отражение! Но главное – он пронзит всевидящим взором Шильбу и Нинга до самых их чародейских внутренностей!
Откуда-то сверху раздалось тихое: «Не-е-т!»
Не успел он поднять голову, как почувствовал, что с его шеи и глаз что-то сдернули, причем глаза после этого некоторое время покалывало.
Мимо них наверх устремилось нечто мерцающее, и Фафхрду показалось, что он, словно сквозь толстое стекло, увидел на миг черное лицо с очень морщинистым ртом, носом и веками.
Но сразу же это неверное видение исчезло, и его глазам предстали лишь две головы в клобуках, свесившиеся с высокой стены. Раздался кудахчущий смешок.
Затем головы в клобуках скрылись из вида, и все снова стало как прежде: край крыши, небо, звезды да голая стена.
