— Пусть это будет самой большой неприятностью в нашем
коллективе, — ответил Клебовников искренне.
Перед тем как выйти из приемной, он незаметно посмотрел в
окно. Тип в сером полушубке, замотанный шарфом по самый нос, по‑прежнему
отирался возле киоска, под самым фонарем. С такого расстояния Клебовников не
мог видеть его глаз, но был уверен, что они неприятные. Выходить на улицу не
хотелось. Там было холодно, и валил снег, притупляя темноту и скрадывая звуки.
Окно висело на стене, как черный лист, на котором кто‑то густо и
неразборчиво писал белыми чернилами. Клебовников с трудом перевел дух. Рабочий
день заканчивается. К сожалению. Вполне возможно, что как только он шагнет за
порог, тусклая пуля с крошечным отблеском на острие рванет ему навстречу.
Корпоративная вечеринка. Драку заказывали?
VIP на грани нервного срыва
Зима вошла в город захватчиком, и за одну ночь погребла под
снегом материальный мир, наделав повсюду круглых бугров. Люся отодвинула шторы,
оперлась ладонями о подоконник и заглянула вниз. Внизу все изменилось со
вчерашнего дня. Легковушки, оставленные на стоянке возле дома, сверху казались
варениками, выложенными на обсыпанный мукой противень. По снежному морю двора
носилась овчарка, погружаясь в сугробы и выныривая из них, как дельфин. Она
повизгивала, делясь с хозяином неизбывным собачьим счастьем и оставляя за собой
буруны. Длинный розовый язык болтался в ее пасти, словно детский носок.
Люся села на подоконник, размышляя о предстоящей сегодня
пытке. Вечеринка. Возможно, для других это повод развеяться, но уж точно не для
нее. И вот еще что. Если она явится на службу нарядная, Белоярова наверняка
отпустит какой‑нибудь комментарий, от которого душа покроется волдырями.
В конце концов выход нашелся. Люся выбрала простое платье и
надела сверху деловой пиджак. Ас собой взяла вечерний, с блестками. Достаточно
одной минуты, чтобы преобразиться в конце дня. Поколебавшись, она распустила
волосы и подкрасила ресницы. По ее мнению, получилось довольно выразительно.
Вооружившись ледяным спокойствием, Люся отправилась на работу.
Однако стоило ей переступить порог редакции, как лед пошел
трещинами. Охранник Игорь, приросший к своему стулу возле входа на этаж,
поздоровался с ней вежливо и посмотрел равнодушно. Таким взглядом мужчины
смотрят на редиску, сопровождая жену в ее странствиях по базару. В коридоре
Люся догнала лилового с мороза Полусветова. Он немедленно спросил, есть ли у
нее кавалер на сегодняшний вечер, и так ущипнул за бок, что едва не сломал
ребро. Проделывать такие фокусы в его возрасте почему‑то считалось
нормальным.
Потирая бок, Люся вошла в приемную и нос к носу столкнулась
с Белояровой, которая явилась минутой раньше.
— Ты опоздала, — выговорила она. Оглядела
секретаршу с ног до головы, заметила подкрашенные ресницы и добавила: —
Девушка, которая хочет хорошо выглядеть, должна мало спать и много двигаться, а
не раскрашивать лицо, как индеец. Учти на будущее.
Весь день Люся обреченно ждала вечера. Будь у нее выбор, она
отказалась бы от участия в празднике вообще. Лучше зайти в кафе и полистать
новую книгу, заедая ее порцией шоколадного мороженого. Но Белоярова велела себя
сопровождать, объяснив это тем, что хочет подарить какому‑то Пеструхину
из команды спонсоров фирменный календарь… а тот не помещается в вечернюю
сумочку. Поэтому Люся должна носить календарь за ней, пока не представится
случай от него избавиться.
Бабушка учила ее в каждом событии находить что‑то
позитивное. Люся долго искала и наконец нашла. Обычно на больших мероприятиях
ее одолевало смущение, и она не знала, куда деть руки. Сегодня вечером руки у
нее будут заняты календарем. Нужно этому радоваться. Она честно пыталась
радоваться, но не слишком преуспела.
Клебовников появился в приемной ровно в семь вечера. В
распахнутой дубленке и ярком шарфе, благоухающий одеколоном и, разумеется,
всклокоченный. Впрочем, ему это шло. Люся робела перед ним. Он казался слишком
взрослым, слишком умным, слишком успешным… Трагедия, случившаяся в его жизни,
внушала ей мистический ужас. Люся полагала, что человек, переживший подобное
несчастье, заслуживает особого обращения, а она в таких делах совершенный
профан. Кроме того, она слышала, что у него на прошлой неделе умерла мать. И
эту смерть он очень тяжело переживал.
— Ну, что? Пора ехать, — сказал Клебовников бодрым
тоном и посмотрел на нее глазами человека, похоронившего свою душу восемь лет
назад. — Не забыли, что я обещал вас подвезти?
В тот момент, когда он выводил Люсю из приемной, придерживая
ее за локоть, в коридоре появился Свиноедов, наряженный в свежую, криво
застегнутую рубашку.
— Вы куда? — спросил он с мрачной
подозрительностью мужа, встретившего на лестнице жену под ручку с почтальоном.
Люся на всякий случай робко улыбнулась, а Клебовников
невозмутимо ответил:
— Полагаю, туда же, куда и ты.
— А я куда? — не унимался Свиноедов. — И
главное — зачем? Что мне делать среди людей, которые немедленно
напьются, — простите мою смешную аналогию, — как свиньи, и учинят
какое‑нибудь безобразие?! Вероятно, я сошел с ума.
— По‑моему, с тобой все в порядке, — заметил
Клебовников, проталкивая Люсю вперед. — Впрочем, не знаю. На сегодняшних
переговорах ты выглядел странно. А бедную журналистку чуть не просверлил
взглядом.
— Я просто пытался понять — то ли это она меня так
сильно возбуждает, то л и я купил себе тесные трусы.
Клебовников засмеялся. Он всегда смеялся над шуточками Свиноедова,
хотя Люся считала, что тот больше смахивает на трагика, чем на комика.
— Возьмите меня с собой, — потребовал между тем
арт‑директор не терпящим возражений тоном. — Уверен, я вам зачем‑нибудь
пригожусь.
— В смысле — если спустит колесо, сам справишься с
домкратом?
— По крайней мере помогу советом.
Он сходил за своим пальто, и все трое спустились по лестнице
на первый этаж, очутившись через минуту на улице. Клебовников немедленно
застегнул дубленку, потому что ветер уже обшарил его ледяными руками и попытался
утащить шарф. Потом он незаметно огляделся по сторонам, отыскивая типа в сером
полушубке. Тип стоял все там же, возле киоска, и от холода притопывал ногами.
Клебовников быстро отодвинулся от своих спутников. Если в него выстрелят, они
не должны оказаться на линии огня. Потом велел им ждать у подъезда и отправился
за машиной.
Люся не знала, о чем говорить со Свиноедовым, который стоял
молча, засунув руки в карманы длинного пальто. Тогда она стала смотреть по
сторонам, тихо радуясь наступившей зиме. Продолговатые леденцы фонарей застряли
в небесном сите, через которое сыпалась вниз тонко смолотая мука. Автобусы шли
медленно, увозя отяжелевших от усталости людей. Отваливаясь от остановок, они
басисто вздыхали. Их глушители кашляли, оставляя в воздухе мохеровые клубки
выхлопного газа.
