— Вам еще что‑то нужно?
Она прекрасно помнила, как он смутил ее один раз, спросив,
есть ли у нее ухажер. Вдруг он снова заведет разговор о личной жизни? Однако
Свиноедова интересовало совсем не это.
— Люся, — сказал он едва ли не шепотом, низко наклонившись
над ней. — Признайтесь, куда вы уходили с той вечеринки?
Люсю мгновенно прошиб холодный пот. Она вздрогнула и тихо
пискнула. Если Свиноедов ее в чем‑то подозревал, его подозрения наверняка
укрепились. На самом деле беднягу задел не его вопрос. Арт‑директор дышал
ей прямо в ухо, и он был мужчиной, а с такими ощущениями она до сих пор ни разу
не сталкивалась. Впрочем, когда его слова достигли Люсиного сознания, она нашла
в себе мужество выразить неудовольствие:
— Вы стоите… у меня за спиной. Так неудобно
разговаривать.
Свиноедов молча обогнул стол и выбрал то же самое место, что
и ответственный секретарь незадолго до него. Стало только хуже, потому что хоть
арт‑директор и не был таким противным, он всегда казался ей вещью в себе,
и в его присутствии она ощущала смутную тревогу. А выдерживать пристальные
взгляды она еще не научилась. Скорее всего никогда и не научится. Вот Белоярова
наверняка уже лет в пять могла полком командовать. Короче говоря, либо ты
рождаешься самоуверенным, либо всю жизнь пытаешься в себе эту самоуверенность
воспитать. Разумеется, безуспешно.
— Так что насчет вечеринки? — напомнил
Свиноедов. — Алла очень долго ходила с вашей сумочкой в руках. Вас не
было. А я, как идиот, носился с двумя бокалами шампанского.
— Их же опустошила эта… Жузич…
— Я сходил за другими. Люся, меня официальные лица
спрашивали, не исчезал ли кто во время вечеринки минут эдак на сорок. Про вас я
не распространялся. И теперь хочу, чтобы вы сказали мне правду.
Люся некоторое время стесненно дышала, потом рискнула
встретиться со своим собеседником взглядом:
— Правду? Хорошо. Мы с фотографом вышли проветриться, а
обратно нас не пустили. Целый час мы в предбаннике тряслись от холода, потом
решили забраться на второй этаж — там форточка была открыта…
Свиноедов посмотрел на Люсю с подозрением:
— И что — забрались?
— Ну… Да. Забрались.
— Вы что, пьяные были? — спросил он и сам себе
ответил: — Конечно, пьяные. Всякий, кто свяжется с Миловановым, быстро приходит
в состояние негодности. Надеюсь, он к вам не приставал? После того как вы
протиснулись в форточку?
— Нет, не приставал. И форточка не понадобилась.
Нам Клебовников балкон открыл, — неохотно призналась
Люся. — Он там на втором этаже… находился. Увидел нас через стекло.
— Отлично, — пробормотал Свиноедов. — Значит,
когда я искал вас по всему залу, вы торчали в предбаннике с Миловановым?
— Да, — кивнула Люся и подумала, что еще
неизвестно, действительно ли он искал ее по всему залу. Может быть, он сам…
куда‑нибудь отлучался.
От этой мысли ей стало не по себе. Понятно, что милиция
подозревает всех и каждого. А что будет, если они здесь, в редакции, тоже
начнут подозревать друг друга? Она сразу же вспомнила о стычке Клебовникова с
Белояровой. Между прочим, из‑за пистолета. О странном поведении уборщицы
Зинаиды на вечеринке и тогда, в туалете, когда она с Аршанской повздорила.
Может быть, следовало рассказать об этом кому‑нибудь?
Она подняла глаза и посмотрела на Свиноедова испытующе. Как
она может не доверять человеку, который не сделал ей ничего плохого? Каждый
достоин доверия до тех пор, пока не доказал обратного.
— Послушайте, Константин, — вполголоса сказала
Люся. — Мне нужно с вами поговорить. О той вечеринке… И не только. Не
хотите после работы зайти со мной в кафе? Я угощу вас чашкой кофе.
Никогда в жизни она не произносила таких слов. И не
произнесла бы. Но сейчас речь шла об убийстве, и это все меняло.
— Ладно, — на удивление быстро согласился
Свиноедов. — Только с одним условием. Я сам угощу вас кофе. Нет, пожалуй,
я угощу вас ужином. Вы любите жареную картошку? — Заметив, что Люся сильно
смущена, он бодро добавил: — Вы такая тощая, что всякому нормальному человеку
немедленно хочется накормить вас чем‑нибудь жирным.
Белоярова и Бессонов: любит — не любит. Кто
на фото? Приманка для мистера Икс
Сначала Майя решила, что сегодня великий день. Сильвестру
привезли очередную порцию фильмов, и он позвал ее посмотреть новый
фантастический боевик со звездами первой величины в главных ролях. Она получала
удовольствие, наблюдая за реакцией шефа — краем глаза, разумеется. Когда он
улыбался, она пыталась распознать, искренняя это улыбка или ироническая. Если
он смеялся, ей было смешно вдвойне. Ему нравилась Кейт Уинслет, и Майя немножко
ревновала, потому что Кейт в этом фильме была сногсшибательна.
Однако фильм только начался, и тут зазвонил мобильный
телефон Сильвестра. Тот вышел из комнаты, нажав на кнопку «пауза», и Майя
догадалась, что босс ведет разговор о чем‑то важном. Она не слышала слов,
зато уловила его взволнованный тон. Когда он вернулся, по лицу стало понятно,
что просмотр подошел к концу.
— Придется сделать перерыв. Сейчас заедет Белоярова.
— Зачем это? — удивилась Майя.
Прежде руководство «Блеска», впрочем, как и других печатных
изданий, в которых Сильвестр вел колонки или рубрики, не удостаивало его личным
посещением.
— Ни фига себе вопрос, — возмутился тот. —
Когда за тобой заезжают всякие Акакии, я же не спрашиваю, зачем ты подводишь
глаза и отправляешься с ними гулять под ручку?
— Ах, это… — растерялась Майя.
Она всегда подозревала, что Алла Белоярова относится к ее
боссу чересчур тепло. Но что он тоже к ней неровно дышит — такое ей и в голову
не приходило.
— Пойду, посмотрю, что у нас там, на кухне, —
небрежно бросил Сильвестр. — Кажется, мы чашки не вымыли.
Он испарился, а Майя подошла к телевизору и легонько
щелкнула замершую в неподвижности Кейт Уинслет по носу.
— Вот так‑то, — сказала она. — Жизнь
идет своим чередом. А нам остается только моргать и улыбаться.
Белоярова домчалась очень быстро. Сильвестр к ее приезду
сменил футболку на любимую спортивную рубашку и поставил на журнальный столик
лучшие чашки. Две штуки.
— Ты не обидишься? — спросил он Майю.
— Разумеется, нет. Дама с вами приедет общаться. Я‑то
ей зачем?
Не очень ей нравилась Белоярова, честно говоря. Слишком
холодная, на ее взгляд. Хотя мужчины в большинстве своем бывали очарованы.
Босса скорее всего пленило сочетание яркой внешности и острого ума. Впрочем, не
факт.
Белоярова всего‑то дошла от машины до подъезда, но
разрумянилась так, будто бегала на лыжах. Из‑под лохматой лисьей шапки
выглядывали два глаза в стрельчатых ресницах, которые с удовольствием примерила
бы любая женщина. Майя вежливо поухаживала за гостьей и отправилась на кухню
читать книгу, передав эстафету боссу.
