— Люся, у вас есть ухажер? — неожиданно спросил
Свиноедов, не поворачивая головы. Его густые кудри летели по ветру, напоминая
щупальца горгоны Медузы. — Кавалер, кадр, жених, любовник?
Люся вздрогнула и посмотрела на него со священным ужасом.
— Кто‑нибудь, кто может подарить вам варежки? Вы
постоянно ходите с голыми руками.
— У меня есть, — жидким голосом ответила
она. — Перчатки.
Это был самый стыдный вопрос, который только можно было
вообразить. Существует ли мужчина, который захочет о ней позаботиться?
Свиноедов безошибочно отыскал Люсино больное место. Она достала из кармана
перчатки и быстро натянула их, изо всех сил удерживая на лице легкую улыбочку.
К счастью для нее, Клебовников как раз подкатил на своем автомобиле к подъезду
и посигналил.
Ехали недолго, и вскоре оказались возле внушительного здания
с колоннами, которое вылезало брюхом на небольшую площадь, подавляя маленькие
особнячки, много лет подпиравшие друг друга плечами. Здание не вписывалось в
архитектурный ансамбль, как почти все новое, наглое и скороспелое. Площадь была
запружена машинами, которые тройным ожерельем обвились вокруг памятника,
взгромоздившегося на высокий постамент. Люся понятия не имела, кто этот
человек, увековеченный в бронзе, но он показался ей ужасно сердитым. На голове
у него лежала смешная белая шапка.
Завидев на входе охранников, она торопливо достала из
сумочки приглашение и выставила перед собой, но Свиноедов тотчас отобрал его со
словами:
— Позвольте уж мне.
Охранников было четверо, они выглядели довольно устрашающе в
своих черных костюмах, с квадратными плечами и вставленными в ухо горошинами
переговорных устройств. Люсю и Свиноедова они пропустили молча, а
представительному Клебовникову сказали: «Добро пожаловать!»
Очутившись внутри, их маленькая компания сразу же попала в
эпицентр урагана. Огромный холл первого этажа, украшенный к празднику, был
погружен в полутьму. По стенам и потолку носились обезумевшие огни, а динамики
грохотали так, словно музыкантам платили за каждую лопнувшую голову отдельно.
Около сотни гостей перемещались по залу, уничтожая закуски, танцуя и смеясь.
Поверх лысин, начесов и женских укладок, словно плоты, плавали подносы,
уставленные бокалами со спиртным.
— Журнал «Блеск»? Вам в правую раздевалку.
Возле них затормозил один из распорядителей вечера — с
длинным лицом и бешеными глазами. Он был похож на лошадь, которая после
выстрела стартового пистолета ускакала в другую сторону и только что
опомнилась.
— Люся, позвольте, я за вами поухаживаю, —
Клебовников подошел к ней сзади и взял за плечи, побуждая выскользнуть из
верхней одежды.
У Свиноедова он тоже забрал пальто, после чего врезался в
толпу, клубившуюся неподалеку от входа. Никаких гардеробщиков, выдававших
номерки, здесь не наблюдалось. Гости были отборные, считаные, поэтому вешали
они свои шубы и куртки, куда хотели. Им указывали лишь сектор, а дальше
следовало проявлять инициативу.
Три молодые дамы, оказавшиеся на пути Клебовникова, обратили
на него самое пристальное внимание. Они по очереди осмотрели потенциальную
жертву с ног до головы, захихикали, склонив головы друг к дружке, и одна из них
— с гривой черных кудрей и жгучими очами — отпустила ему в спину какое‑то
замечание. Клебовников обернулся и ответил. Он улыбался. Как обычно — одними
губами. Брюнетка что‑то забросила в рот и запила это что‑то
шампанским. После чего захохотала, закинув голову назад, поскольку ее подружка,
яркая блондинка в пышном платье с цветком на груди, подошла к Клебовникову и
пощекотала его длинным ногтем под подбородком.
Клебовников спустил ей это. Кажется, ему понравилось. Потом
он исчез среди вешалок, а дамы продолжали прихорашиваться.
— Люся, как вы расслабляетесь на вечеринках? —
спросил Свиноедов, не сводя глаз с брюнетки. — Травка? Таблетки? Случайный
секс?
— Я просто напиваюсь, — пискнула та. Хотя сроду не
употребляла ничего крепче рябиновой настойки. — Но сегодня мне нельзя. Я
могу понадобиться Алле Антоновне.
Она потрясла перед собой пакетом, в котором лежал календарь,
показывая, что все еще при деле.
— Алла Антоновна должна была позволить вам оторваться
по полной программе. Вы заслужили, — сказал Свиноедов, повернулся к Люсе и
неожиданно посмотрел ей прямо в лицо.
Его глаза смеялись. Люся поняла, что он подтрунивает над
ней, и покраснела. Никто не принимает ее всерьез. Даже если она совершит
настоящий подвиг, ее будут нахваливать, как ребенка, прочитавшего стих с
табуретки. Нужно было что‑то сказать, но что? Пришлось призвать на помощь
книжный опыт.
— Я бы выпила шампанского, — выдавила она из себя.
Что‑то в этом духе обычно произносили героини романов, обращаясь к своим
кавалерам на балах.
Впрочем, Свиноедов не был ее кавалером. Это был совершенно
чужой, почти незнакомый мужчина, случайно оказавшийся рядом. И очень даже
жалко, потому что, несмотря на многочисленные заклёпки на теле и бесчисленные
сплетни, которые окружали Свиноедова, Люсе он, несомненно, нравился. В
полумраке зала его кожа выглядела темной, глаза блестели, скрывая неведомые
Люсе мысли, возможно порочные. Серебряная бусина на крыле носа казалась каплей
ртути, остановившейся на полпути.
— Шампанского? Нет вопросов, сейчас принесу, —
сказал он покорно, нырнул в толпу и исчез.
Люся тотчас почувствовала себя обломком кораблекрушения. И
пожалела, что отослала единственного человека, к которому можно было прибиться.
Впрочем, скоро должна появиться Белоярова. Наверняка она захочет держать
секретаршу под рукой — по крайней мере до тех пор, пока не одарит календарем
господина Пеструхина, кем бы он ни был. И еще должен возвратиться Клебовников.
Он же должен возвратиться?
Она повертела головой и приподнялась на цыпочки. И тотчас
поняла, что вряд ли это случится. Клебовников стоял рядом с нахальными
девицами, одной рукой приобняв развеселую брюнетку, и рассказывал что‑то
милое — девицы покатывались со смеху.
Люся озиралась по сторонам, стараясь удержать на лице
безразличное выражение. Она надеялась увидеть кого‑то из знакомых. И тут
заметила уборщицу Зинаиду, которая оделась, как обычно, только приколола к
воротнику кофточки большую тряпичную розу. Она разговаривала с какой‑то
незнакомой юркой женщиной и все время стреляла глазами по сторонам, как будто
боялась, что их услышат. Хотя услышать хоть слово в таком шуме и гаме было
невозможно практически с трех шагов. Юркая женщина что‑то отдала Зинаиде,
какой‑то небольшой блестящий предмет, и сразу ушла, вернее, растворилась
в толпе. А Зинаида закатила глаза и быстро перекрестилась.
Сразу вспомнилась потасовка в туалете и растрепанная
Аршанская, с которой Зинаида не поделила сумочку. «Любопытно, какими такими
делами она занимается», — только и успела подумать Люся.
