Помимо профессионального роста, как мне, кажется, поступая на учебу в артиллерийский класс, Кетлинский преследовал еще одну важную для себя цель. В начале ХХ века, когда революционное брожение в России снова начало усиливаться, одной из головных болей для царского правительства стала Польша и поляки, в среде которых набирали популярность не только революционные, но и националистические взгляды. Присутствовали такие взгляды и в среде офицеров польского происхождения. По этой причине к офицерам-полякам в российской армии и на флоте относились с известной долей недоверия и в своей карьере они порой заметно отставали от других своих сослуживцев. Вне сомнений, что все это было прекрасно известно Кетлинскому. А так, как он к тому же, не имел и влиятельных родственников, то у молодого лейтенанта оставалась единственная возможность для успешной карьеры – освоить избранную специальность так, чтобы она гарантировала ему полное превосходство над конкурентами, и сделав его незаменимым, как специалиста. Обратим внимание и на то, что не так-то просто откомандировать на учебу офицера с находящегося в кампании новейшего корабля, к которому приковано все внимание начальства и на котором все еще продолжается освоение новой техники. Думается, что в поступлении на учебу в артиллерийский класс помог Кетлинскому командир броненосца Шенснович, проявивший при этом «польскую солидарность».
Эскадренный броненосец «Ретвизан»
После окончания классов, Кетлинский получил квалификацию артиллерийского офицера высшего 1-го разряда. Теперь он имел право на должность уже не младшего, а старшего артиллерийского офицера корабля 1 ранга. Разумеется, командир «Ретвизана» Шенснович сделал все возможное, чтобы вернуть грамотного офицера. Возможно, отпуская Кетлинского на учебу, он заранее выдвинул ему условие о возвращении именно на «Ретвизан». Впрочем, вряд ли наш герой мог найти себе место лучше – знакомый до заклепки корабль, знакомая техника, знакомые матросы и друзья-офицеры, благожелательно настроенный командир – служи, не хочу! И Кетлинский возвращается на «Ретвизан», причем уже в положенной ему по статусу должности старшего артиллерийского офицера. Это было серьезным повышением по службе и являлось хорошим заделом для будущей карьеры.
До конца лета на «Ретвизане» продолжалась доводка механизмов и установка оборудования, установка радиостанции. Немало забот было и у Кетлинского, который занимался в это время установкой и освоением 75 мм орудий. В сентябре «Ретвизан» провел стрельбы главным калибром и вспомогательной артиллерией. Все артиллерийские системы действовали безукоризненно, да и точность стрельбы, вышколенных Кетлинским артиллеристов была неплохой. Довольными стрельбой остался не только Шенснович, но и присутствовавший на стрельбах адмиралитет. Профессиональная деятельность Кетлинского получила первую высокую оценку.
А затем, ввиду нарастания напряжённости в отношениях с Японией, «Ретвизан» вместе с броненосцем «Победа», крейсерами «Богатырь», «Диана» и «Паллада» стали спешно готовить к переходу на Дальний Восток. 21 сентября командующий отрядом контр-адмирал барон Э. А. Штакельберг поднял на «Ретвизане» свой флаг. Спустя несколько дней эскадра взяла курс к дальневосточным берегам. На переходе через три океана «Ретвизан» показал себя с лучшей стороны и прибыл на Дальний Восток без каких-либо повреждений.
По прибытии командующий Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Старк провел на корабле артиллерийские стрельбы, чтобы определить уровень боевой подготовки «Ретвизана». И опять Кетлинский оказался на высоте, поразив все артиллерийские плоты, с натянутым на них брезентом.
Орден Святого Станислава 3-й степени
Признанием заслуг старшего артиллериста «Ретвизана» стало его награждение первым орденом – орденом Святого Станислава 3-й степени в декабре 1903 года. Орден Станислава являлся самым младшим в иерархии российских орденов, его получали практически все офицеры, выслужившие установленные срок службы и не имевших нарекания от высшего начальства. И все же, думается, своему первому ордену Кетлинский был рад.
Из дневника сослуживца Кетлинского по «Ретвизану» старшего минно-артиллерийского содержателя А.А. Денисова. Взволнованно и раздраженно Денисов описывает, как он вместе с лейтенантом Кетлинским добивался изготовления приборов для наведения орудий, так как имеющиеся у орудий часто ломаются. А запасных не имеется»: «Несмотря на всю их важность и на то, что «война на носу» наряд на выделку их был дан после переписки, длившейся около месяца, и после двукратных личных просьб у идиота главного артиллериста подполковника Трофимова, который, не понимая важности вопроса и, будучи всецело преданный формализму, твердил одно и то же: «По штату не положено». Что и говорить, болел за свое артиллерийское дело лейтенант Кетлинский! Особенно много времени в это время у Кетлинского отнимала отработка системы управления централизованной стрельбой. Дело это было, по тем временам, новое, однако весьма перспективное, так как сулило настоящую революцию в организации морского боя. На «Ретвизане» система управления централизованной стрельбы включала в себя дальномер Барра и Струда, микрометры Люжоля, позволявшие достаточно точно определять дистанции по углу к высоте мачт корабля противника. Затем замеренная дистанция должна была поступать в боевую рубку на главный дальномерный циферблат, где уже старший артиллерийский офицер выставлял на специальном циферблате ту осредненную дистанцию, какую он считал правильной. Там же, в боевой рубке, находился и боевой указатель, определяющий курсовой угол цели, и снарядный циферблат, указывающий тип снаряда. Вся эта информация с помощью синхронной электрической связи поступала от старшего артиллериста на принимающие циферблаты в башнях, батареях и погребах. Система централизованного управления стрельбой требовала не только высокой квалификации и офицеров, и матросов, но еще и высокой согласованности в их действиях. К тому же система центрального управления еще только внедрялась, а потому была еще весьма несовершенной и очень капризной. Часто происходили различные сбои, нередки были и короткие замыкания, которые выводили всю систему из строя. Да и образованность матросов желала много лучшего. Больше половины комендоров не знали десятичных дробей, а потому не могли даже правильно пользоваться таблицами стрельбы. По этой причине забот у старшего артиллериста «Ретвизана» хватало. Надо было быть не только командиром, рационализатором, но и учителем. И здесь Кетлинский показал себя как настоящий новатор. Еще на переходе от Кронштадта в Порт-Артур, в свободное от службы время он начал конструировать специальный прибор для обучения комендоров, самих же подчиненный усиленно обучал общей грамоте и прежде всего математике.
Идея «прибора Кетлинского» (под таким названием он стал известен на кораблях Тихоокеанской эскадры) заключалась в том, что непосредственно перед орудием устанавливался щит, изображающий цель, а к стволу орудия крепились электромагнит и шпилька, делающая укол в щите при замыкании контакта после прицеливания. К сожалению, этот прибор был изготовлен в единственном экземпляре, и оказать серьезного влияния на уровень подготовки артиллеристов всей эскадры не мог. И все же на «Ретвизане» стреляли лучше, чем на каком-либо другом корабле эскадры. В этом была несомненная заслуга лейтенанта Кетлинского.
