Альберто лежал и ждал, пока проедет белая «тойота». Вот уже перед машины показался на повороте дороги, и в ту секунду, когда его палец готов был нажать на спусковой крючок, на дорогу выпрыгнула маленькая зайчиха и замерла перед приближающимся автомобилем. Водитель «тойоты», фанатичный вегетарианец и добрая душа, попробовал объехать зайчиху, потерял управление над транспортным средством и врезался в огромный дуб.
Зайчиха спокойно перешла на другую сторону.
Альберто взял свое снайперское ружье и ушел.
Так продолжалось и дальше.
Бизнесмен, которому Альберто подложил взрывчатку в машину, упал с лестницы, пока шел к ней, ударился головой и умер. Альберто быстро деактивировал взрывчатку и удалился.
Полицейский офицер, который на следующий день готовился проводить спецоперацию, уже был на мушке у Альберто, когда микроволновка, в которой он грел себе курицу, взорвалась. Маленькая косточка попала ему в правый глаз и вышла в области затылка.
Альберто Браун стал самым успешным наемным убийцей во всем Северном полушарии, хотя он в жизни и мухи не обидел. Со временем он просто привык к этому. От него требовалось только все подготовить. Найти оружие, расставить ловушку, организовать покушение и почти совершить его. Его жертвы умирали сами по себе, люди, которые его нанимали, были счастливы, а сам он прекрасно спал по ночам.
Это была чудесная работа, и она не требовала никакого насилия.
Иногда ему бывало одиноко. Он купил хомяка.
А теперь, по словам Пьера, он приехал сюда.
– Сюда? – спросил Гай.
– Да, – сказал Пьер, – ему нужно убрать одного бизнесмена. Немного странное дело, потому что оно не связано с криминалом. Тут, скорее, личные мотивы.
– И какое отношение это имеет к вам? – спросил Гай.
– Как ты думаешь, кто делал так, что все эти люди умирали в нужное время? – спросил Пьер.
– Вы смеетесь?
– Ничуть, – сказал Пьер.
– Но зачем? Где тут логика?
– Альберто отведена очень важная роль в уничтожении одной террористической группировки лет через пятнадцать, – сказал Пьер. – Мы должны организовать все как надо, чтобы прийти в точку, где он примет такое решение, которое разрушит эту организацию.
– И для этого убивают столько людей?
– Тут-то и начинается самое интересное, – сказал Пьер. – Все эти люди должны были умереть в любом случае. Дон Густаво, бухгалтер – все. Совпадения, которые я должен был организовать, – это заказы на убийства. Я заставлял нужных людей захотеть, чтобы кто-то умер именно в тот момент, когда ему и так суждено умереть.
– Звучит сложно.
– Да, – сказал Пьер, – но уж лучше это, чем то, что надо сделать сейчас.
– В каком смысле?
– Бизнесмен, которого Альберто предстоит убить, как раз-таки не должен умереть в ближайшее время.
– Разве ты не сам это подстроил?
– Нет. Это настоящее убийство, – сказал Пьер.
– Так что надо делать?
Пьер грустно покачал головой:
– Если мы не хотим прервать эту последовательность, мы должны организовать совпадение, в результате которого парень умрет в указанное время, и чтобы это выглядело так же, как и все остальные случаи. Я поднимал вопрос наверху. У нас есть все необходимые разрешения.
– И ты хочешь, чтобы я?..
– Ты должен в нужное время привести бедолагу в нужное место.
– Ты пришел ко мне просто ради задания по хронометражу?
– Можно сказать и так.
– Почему ты сам не можешь это сделать?
– Немного трудно объяснить, – сказал Пьер, – но если коротко, то мне нужно параллельно уладить кое-что еще.
– Но почему именно я?
Пьер смахнул невидимую пылинку с брюк, только чтобы не смотреть на Гая.
– Ты знаешь этого парня, – сказал он. – Ты когда-то был его воображаемым другом. Мне кажется, мы сможем это использовать.
Гай сглотнул и попробовал равнодушно улыбнуться.
– Кто это? – спросил он.
– Михаэль.
Легкий озноб пробежал по шее Гая. Михаэль. Мальчик, благодаря которому он познакомился с Кассандрой.
15
Это было во вторник.
Михаэль играл в саду двумя зелеными игрушечными солдатиками, наделяя их не вполне армейскими чертами, такими как способность скользить по воздуху и долгое время находиться с головой под землей. Гай сидел со скрещенными руками и ногами на скамейке рядом с ним, мысли его блуждали. Иногда все, чего Михаэль хотел, когда воображал его, это чтобы он посидел рядом.
Когда двое солдатиков погнались друг за другом, Гай так и не смог понять, кто из них преследуемый, а кто преследователь. Не то чтобы это было важно, но когда Михаэль слишком втягивался в игру и с гиканьем убегал, Гай окликал его, чтобы он не очень отдалялся.
Ребенок, который находится слишком далеко, забывает о твоем существовании. Ребенок, который забывает о твоем существовании, делает так, что твое существование прекращается.
Гай как раз-таки хотел посидеть еще немного. Он уже несколько дней не существовал и даже в некоторой степени соскучился по себе.
Кроме того, он должен был следить, чтобы Михаэль не выбегал на дорогу. По крайней мере, так он сам себе говорил.
В его поле зрения попали девочка и женщина.
Девочка была маленькая, блондинка с длинными волосами ниже пояса. Фиолетовые очки с толстой оправой болтались на красной нитке за ее головой. Женщина – высокая и элегантная. Ее рыжие волосы были убраны в косы, оплетающие всю голову, словно корона, глаза следили за девочкой с нежной любовью.
Они сели на лавочке неподалеку, напротив Гая и, конечно, не видели его. С чего бы им его видеть?
Он бросил еще один взгляд на женщину. Что-то в ее движениях привлекло его. Ему подумалось: как редко можно встретить кого-то, кто выглядит так, будто знает, что делает, в широком смысле этого слова. Столько людей совершают движения только для того, чтобы занять какое-то место в пространстве или почувствовать, что они действительно что-то изменили. Машут руками, качают головой, нервно скрещивают ноги. Если бы движения сопровождались звуками, сколько шума большинство людей создавали бы вокруг себя, всего лишь обозначая свое присутствие. А эта женщина казалась гораздо более подлинной – в том, как она сидит на скамейке, как склоняет голову вправо, глядя на свою девочку, и в том, как естественно ее красно-белое платье облегает фигуру. Почему не все люди такие умиротворенные?
– Мне нравится ваше платье, – сказал он.
Она не обратила на него внимания, конечно. Но это никогда не останавливало. У него была привычка разговаривать с людьми, рассказывать им что-то, делиться с ними чувствами, даже если эти люди не были его детьми-воображателями, даже если не было ни малейшего шанса, что они видят или слышат его.
