Много раз она просыпалась на полу в этой комнате, после того как лежала там долгими часами и пыталась заново пересмотреть весь план, расчерченный на все четыре стены и потолок. Она засыпала, и ей снилось, что схема ползет дальше, на пол, и пытается опутать ее и погрести под собой, запеленать ее в факты, возможности и старые надежды.
Она сделает это. Сегодня вечером.
Она достаточно хороша.
Ведь этот план разработан уже много лет назад.
Еще на уроках на курсе, вместо того чтобы рисовать сердечки со стрелами или переставлять буквы в их именах, как нормальная девушка, она расчерчивала сложные схемы на клочках бумаги, вырванных из тетради, или на салфетках из ресторанов. Начало одно и то же: два круга с именами внутри, а потом схема превращалась во все более сложную систему линий и связей. В итоге Эмили выходила из себя и выбрасывала бумагу в мусорный бак, исступленно разорвав ее на мелкие кусочки.
И конечно, в тот первый и последний раз, когда она не порвала схему, ее нашел Арик.
Это было в один из вечеров, когда все трое должны были готовиться к экзамену у нее дома.
Гай уснул на диване с открытым толстенным томом «Введения в серендипность»
[1] на груди, немного приоткрыв рот, как старый усталый тюлень. Арик с Эмили решили дать ему поспать и продолжили задавать друг другу вопросы по истории.
К тому моменту она уже достаточно убедилась, что Арик – нарциссист, хоть и добродушный в своем роде. Тем не менее его любопытство застало ее врасплох. Она вышла всего лишь на две минуты, чтобы принести печенье и кофе, а когда вернулась, Арик уже держал в руке схему, уставившись на нее с большим интересом.
– Арик! – закричала Эмили. – Какого черта ты роешься в моем мусорном ведре?
Она подошла и вырвала у него из рук бумажку. Глаза ее наполнились слезами.
– Ах ты, кусок…
– Эй, он торчал оттуда! – Арик поднял руки в охранном жесте. – И я увидел там свое имя. Чего ты ожидала?
– Чего я ожидала? Я ожидала, что ты будешь уважать частную жизнь других людей, а не рыться в их вещах, когда они вышли на секунду из комнаты. Видимо, напрасно надеялась.
Арик замолчал и вернулся к своим расчетам. Эмили начала рвать бумажку.
– Надеюсь, ты не серьезно, – сказал он.
– Не твое дело, – бросила ему Эмили.
– Парень занят, – сказал он, кивнув в сторону Гая. – Жаль твое сердечко.
– Занят? – Это было для нее новостью.
– Не в физическом плане, – сказал Арик, – но в эмоциональном – точно.
– Кто?
– Какая-то воображаемая подруга из его прошлого. Кассандра, или как-то так.
– Гай влюблен в воображаемую подругу?
– Ага. Как школьник, скажи?
– Не смешно, – прошипела Эмили, – вообще не смешно.
– Ну, что есть, то есть. И даже если бы он был свободен, я бы не пытался решить этот вопрос при помощи совпадения.
– Почему нет?
– Это не твоя тема. У тебя лучше получается вдохновлять, а не сватать.
– А почему я, собственно, с тобой об этом говорю?
– Ладно, забудь. Я свое сказал.
– И я без проблем организую любое совпадение, какое захочу.
– Не сомневаюсь. Ты не помнишь, кто был ответственным за открытие пенициллина? Баум или Янг?
– Не переводи тему. Я могу сводить людей не хуже других.
– Верно, но не для самой себя, ты слишком предвзята. По-моему, это была Янг. Я тащусь от Янг, ее совпадения – это просто великолепно.
– Почему не для себя? И единственная причина, по которой ты так любишь Янг – это то, что она устроила встречу Маккартни и Леннона. Баум сделал гораздо больше, чем она.
– Баум для меня слишком научный. Синтез ЛСД, открытие электромагнетизма. Кошмар. Янг организовала изобретение кукурузных хлопьев. Вот это я понимаю, историческое совпадение!
– Арик!
– И тефлон тоже, кажется. Секунду, проверю…
– Арик!
Он оторвал взгляд от страницы:
– Чего?
– Почему ты думаешь, что я не способна кого-то свести?
Арик отложил страницы в сторону:
– Послушай, Эмили. Ты можешь организовывать все, что твоей душе угодно. Правда. Очевидно, что ты сведешь вместе многих, подтолкнешь к тонне открытий и изменишь историю, сладкая моя. Просто каждый из нас хорош в чем-то своем. Чувства – это не твой конек. Эта тема выводит тебя из равновесия, давит, и ты слишком сильно стараешься. Не то чтобы я сам гений в этом, но именно так все выглядит со стороны.
– Ты сам себе постоянно устраиваешь свидания, – сказала Эмили.
– Да, верно, – сказал Арик. Он немного смутился, насколько можно так сказать о человеке его склада. – Но это не одно и то же. Я совсем по-другому это все воспринимаю. Я немного… плыву по течению. Ты чуть более, скажем так, драматична.
– Я не драматичная! – Она топнула ногой.
Он указал на Гая, который все еще дремал в сторонке:
– Видишь его?
– Да.
– Вот он – классический сводник. Он не верит в существование идеальной женщины, но на меньшее не согласен. Истинный романтик, который не верит, что в мире существует любовь. Идеальное сочетание, чтобы сводить людей без лишних волнений. Ты не такая. Не пытайся организовать совпадение для самой себя. Это может быть опасным.
– Ладно, ладно, – сказала Эмили, – я поняла. А теперь заткнись.
В глубине души она уже начала кое-что планировать. Истинный романтик, который не верит в любовь? Может, этим как-то воспользоваться…
– Куда ты положила мои конспекты по синхронности? – спросил Арик.
– А ты не смей больше рыться в моем мусоре, понял?
9
Он почему-то всегда приходит на набережную.
Не так уж часто у Гая случались выходные. Конверт за конвертом, и только в те редкие разы, когда он завершал дело ранним утром, ему удавалось побродить просто так, наслаждаясь теми возможностями, которые открываются, когда нечего делать. А наутро приходил очередной конверт. Такие выходные дни можно пересчитать по пальцам одной руки.
