В нем сейчас будто жили два или даже три разных человека.
Один осознавал тот факт, что нельзя совершить нападение нормально, не проверив, не подготовив, не подготовившись. Нельзя относиться к каждому делу как к чему-то, что происходит само по себе. Он должен узнать распорядок дня жертвы (нет, нет, не жертвы, а цели, напомнил он себе), просчитать угол стрельбы, разработать пути отступления, проверить параметры ветра. Вот как надо работать.
Второй человек пытался убедить первого, что это излишне. Ведь в его случае это действительно то, что происходит само по себе. Все эти расчеты времени, необходимого, чтобы разобрать оружие и вернуться в машину, – глупые, бессмысленные. Кто должен жить – тот живет, кому суждено умереть – тот мертв. Вот как это работает в его случае. Благодаря этому его и считают асом.
А третий человек внутри него просто хотел вернуться в комнату, упасть на кровать с бутылкой хорошего виски и гладить Грегори до тех пор, пока тот не перестанет нервно дергать носиком и не доверится ему полностью, и посмотреть по телевизору какую-нибудь программу на непонятном языке.
В последнее время этот ритуал повторялся из раза в раз перед каждой операцией по уничтожению. Его это уже начало утомлять.
Второй и третий внутри него заключили союз и напали на первого, самого рационального, взрослого и ответственного из всей этой компании. Это было просто, у первого было недостаточно аргументов, в особенности против доводов третьего, которые звучали просто как «ну пойдем же, будет классно». В конце концов он сдался, и наемный убийца пожал плечами и ушел восвояси. Засядет на крыше с длинноствольной снайперской винтовкой – вот тебе и весь план.
Единственная проблема была в том, что у него были две такие винтовки, и обе подходили для задания. Тут надо было осторожно усреднить все данные, чтобы решить, какая из них все-таки больше подходит. Анализ включал такие факторы, как погода, условия видимости с крыши, чувствительность спускового крючка, соответствие типа пуль влажности воздуха.
Он остановился и снова посмотрел на перекресток. Затем запустил руку в карман, достал монетку, подкинул в воздух, поймал и посмотрел, что вышло.
Проблема с типом снайперского ружья тоже решена. Можно спокойно возвращаться в гостиницу.
8
Ты недостаточно хороша.
Ты недостаточно хороша.
Ты недостаточно хороша.
Тихо!
Эмили стояла напротив исчирканной стены у себя дома и пыталась утихомирить мысли, скачущие в голове.
Почему она всегда выходит на задание с чувством приближающегося поражения? Ведь для этого нет никаких оснований.
Она хороша. Она правда хороша. Она может организовывать тихие совпадения так, что даже Арик однажды снизошел и похвалил ее. Почему каждый раз, когда приходит новый конверт, она уверена, что уж на этот раз она точно провалится?
Да и какая разница, по сути? Средний процент успеха творцов совпадений – 65 %. Ее процент успеха – 80 %. Она никому ничего не должна. Что случится, если этот бухгалтер продолжит работать бухгалтером? Ему нравится его дорога? Пусть по ней и идет! Она уже не на курсах, ей не нужно впечатлять Генерала. Или Арика, или Гая…
Она села на пол.
Снова желание кого-то впечатлить. Вот причина, по которой на нее постоянно что-то давит. Этот неостановимый бег, это постоянное оценивание себя со стороны. Она должна быть восхитительной. Она должна быть исключительной. Она должна быть настолько загадочной, очаровательной, успешной и остроумной, что его прибьет наконец к ее берегам и он оставит позади все разрушенные корабли, открытое море и соблазнительных сирен.
Было несколько слов, которых она действительно не выносила.
«Тиканье», например. Это слово всегда ее напрягало. Вызывало ощущение, что что-то близится к концу, чувство удушья из-за нехватки кислорода, образ бомбы, которая вот-вот разрушит все. Слово «одна» способно сделать так, чтобы она не спала всю ночь, ворочалась с боку на бок и безуспешно пыталась сбежать от картин в своем воображении, где она продолжает лежать в пустой постели, а весь мир вокруг мчится вперед. Она может целыми днями избегать слова «поражение» или игнорировать слово «терпимый». Почему-то ей еще не нравится слово «печеньки», поди знай почему.
Но больше всего ей ненавистно слово «приятельница».
Как же ей надоело быть «приятельницей»! Надоело блистать остроумием, не переходя границ флирта, будто балансируя на краю скалы, надоели разговоры по душам, во время которых она должна обсуждать только те вещи, которые его напрямую не касаются, надоели отчаянные попытки угадать, было ли в его улыбке что-то, что намекает на нечто большее, надоел этот мерзкий танец, когда на миг приближаешься к нему, а потом медленно пятишься назад, чтобы не разрушить хотя бы то немногое, что есть сейчас.
Ей надоело быть приятельницей Гая.
Всегда между ними было что-то другое. Другое чувство, очень правильное.
И эта необходимость… то есть эта потребность видеть его радующимся любой мелочи. Необходимость отдавать всю себя кому-то, только чтобы убедиться, что способна пробудить в нем хоть какие-то чувства. Как такое возможно? Почему этот лохматый так вскружил ей голову?
Каждый раз, когда она думала о нем, в ее воображении возникали картины, напоминающие обрывки снов. Минуты духовного подъема и ухода в себя, дни восторга и разочарования. Она вспоминала с тоской тот день, когда исчезли бабочки в животе, когда она смогла улыбнуться самой себе и признать, что это не влюбленность, а любовь. Она не романтичная школьница, она кусочек пазла, который совпадает с другим кусочком пазла – с ним. И она содрогалась каждый раз, вспоминая момент, когда поняла, что он никогда не находится рядом с ней в своих мыслях.
Пусть этот ее поэт идет к черту.
Сегодня – это сегодня. Она ждала того дня, когда у Гая наступит выходной и он будет бродить без дела.
Она должна сделать так, чтоб это наконец случилось. И она сможет.
Она встала и пошла в другую комнату. На стене возле двери была еще одна схема, не менее важная с ее точки зрения. Это была идея Гая – использовать стены, чтобы планировать совпадения, так почему бы не применить против него его же оружие?
Там были нарисованы десятки маленьких кружочков, события, которые она заранее закрутила, как тугую пружину, чтобы распустить в нужный день, соединив их в маленькую судьбоносную прогулку. Сверху было написано слово «мы», под ним простирался узор из линий, фигур, слов, цифр, а в центре всего этого – два круга с именами «Гай» и «Эмили».
Это была огромная схема. Она вылезала за пределы стен, оплетала окно в соседней стене и распространялась на потолок, расползалась, как нефтяное пятно, и заполняла всю комнату. Количество деталей в ней поражало воображение. Но Эмили должна была сделать все, что в ее силах, и при этом не брать пленных и не подвергать себя опасности. Это ее единственный шанс, и она использует весь свой арсенал, но выведет на арену самое важное совпадение, которое когда-либо организовывала.
