Дрю кивнул с закрытыми глазами, а потом открыл их и посмотрел на меня. В его взгляде было столько боли, что у меня сердце сжалось в ожидании его ответа.
– Это длинная история. Как насчет того, чтобы выбраться отсюда, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть, а заодно все расскажу?
– Хорошо.
Дрю вышел из ванны первым и достал полотенца. Он вытерся, обернул полотенце вокруг талии и протянул мне руку. На лице его все еще было задумчивое выражение, и мне хотелось поднять ему настроение. Что бы он ни собирался поведать мне о своем сыне, видимо, это была тягостная история.
Я приняла его руку и вышла из ванны.
– Ты выглядишь как король рекламы крема для бритья, а я, наверное, как мокрая мышь.
И действительно, мокрые волосы прилипли к лицу, и я была только рада, что зеркало затуманилось от пара и я не могла видеть свое отражение.
Дрю обернул меня мягким банным полотенцем и принялся вытирать.
– Ты просто мастер спа-процедур, – решила подразнить его я, протягивая сначала одну ногу, потом вторую.
Он подмигнул:
– Идут в комплекте с сексуальными услугами.
– Сексуальные услуги тоже весьма впечатляют.
– Да, я такой – мастер на все руки.
Когда он закончил меня вытирать (грудь и промежность были особенно хорошо высушены, судя по времени, которое он на них потратил), Дрю обернул полотенце вокруг моей груди и заботливо подоткнул концы. На этом проявления нежности не прекратились – он взял меня за руку, переплетя пальцы, и мы вышли из ванной.
На кухне он выдвинул стул из-под большого, как остров, гранитного стола и похлопал по сиденью:
– Присаживайся.
Я крутилась на стуле, наблюдая, как Дрю вытаскивал что-то из шкафчиков и холодильника. Вспомнив о том, что мы вытворяли пару часов назад у окна в гостиной, я прекратила крутиться и посмотрела в окно. На улице уже стемнело, и отсюда можно было любоваться яркими огнями города.
– Неужели с улицы действительно видно, что происходит здесь? – При воспоминании о том, как я стояла там, прижатая грудью к стеклу, меня охватила странная смесь паники и смущения, я почувствовала, как начинают гореть мои щеки. В тот момент мысль о том, что кто-то может видеть нас, возбуждала, добавляя эротизм происходящему. Но я определенно не желала обнаружить себя в столь пикантном виде на YouTube из-за того, что какой-то извращенец заснял нас с помощью телеобъектива.
Дрю ухмыльнулся.
– Вообще-то, нет. Это одностороннее стекло. Я никогда бы так с тобой не поступил. – Он протянул руку над моей головой, доставая сковороду, попутно целуя меня в лоб. – К тому же я не привык делиться тем, что принадлежит мне одному.
Услышав первую часть ответа, рациональная часть меня облегченно вздохнула, но от второй фразы в груди разлилось приятное тепло.
Дрю по-прежнему щеголял в полотенце, обвернутом вокруг его узкой талии, и я наслаждалась видом мускулов его спины, которые напрягались, когда он двигался, как вдруг заметила шрам. Он шел по диагонали от передней части грудной клетки до спины. След был светлее, чем остальная загорелая кожа, – шрам был явно старый. Я поняла, что в жизни Дрю случилось что-то серьезное.
– Тебе делали операцию? – спросила я.
– М-м-м? – Дрю бросил немного масла на сковородку и повернулся ко мне, сдвинув брови.
Я указала на отметину:
– У тебя шрам.
На его лице промелькнуло какое-то странное выражение. Мне показалось, что это глубокая печаль. Он снова отвернулся к плите и ответил:
– Да. Мне делали операцию несколько лет назад.
Может, мне не стоило так докапываться до деталей его личной жизни, но я ничего не могла с собой поделать. Мне было важно все, что с ним связано, и я лишь пыталась сложить воедино все кусочки головоломки, не представляя, каким будет конечный результат.
Дрю нарезал лук, еще какие-то ингредиенты, категорически отказываясь от моей помощи. Когда он наконец выложил на тарелки два роскошных омлета с зеленью и ветчиной на тостах, они выглядели ничуть не хуже, чем в каком-нибудь фешенебельном ресторане из тех, которые так обожает Болдуин.
Болдуин.
Я не могу себе позволить потерять еще три года, страдая по мужчине, который никогда не ответит на мои чувства. Впрочем, мне не следует забывать, что Дрю интересует только секс. Испытывать привязанность и все большую нежность к этому мужчине было бы опрометчиво.
И все же… я не могла не чувствовать какую-то странную связь с Дрю. Как будто самой судьбой было предопределено, чтобы я пала жертвой мошенников и обосновалась в его офисе именно под Новый год. Глупость, конечно, но, хотя я представления не имела, что нас связывает, я была преисполнена решимости это выяснить.
Мы болтали о всяких пустяках, пока ели, потом я прибрала на кухне. В посудомоечной машине было слишком мало посуды, чтобы ее запускать, и я вымыла наши тарелки в раковине, а Дрю их вытер. Мы работали довольно слаженно, и я недоумевала, как такое может быть, чтобы в офисе наши точки зрения и подход к работе совершенно не совпадали, в то время как в быту и с физической точки зрения отношения оказались настолько гармоничными.
– Хочешь выпить? Может, бокал вина или что-то еще? – спросил он, когда кухня была приведена в порядок.
– Нет, спасибо. Я и так объелась.
Он кивнул:
– Тогда давай переберемся в гостиную.
Дрю передвинул подушки на диване, положив одну в изголовье для меня, и указал на нее:
– Можешь прилечь.
Он стоял, пока я не устроилась. Затем сел рядом, поднял мои ноги и положил их к себе на колени.
– Боишься щекотки?
– А если я отвечу, что нет, ты сильно расстроишься?
Он одарил меня кривоватой ухмылкой.
– Вот нет. Я просто собираюсь помассировать тебе ступни.
Я улыбнулась и приподняла одну ногу.
– Щекотки я не боюсь. Но когда ты это говоришь, люди считают своим долгом начать тыкать пальцами в твои ребра до синяков, пытаясь доказать обратное.
Дрю обхватил пальцами мою ногу и принялся ее разминать. Руки у него были очень сильные, а когда он большими пальцами помассировал ту часть ступни в подъеме, которая принимает большую часть веса при ходьбе на шпильках, я чуть не замурлыкала от удовольствия.
– Хорошо?
– Не то слово.
Через несколько минут подобной процедуры все мое тело расслабилось, и Дрю заговорил тихим голосом:
– Беку было пять лет, когда он попал с моей бывшей женой в автомобильную аварию.
О боже.
– Мне жаль. Мне так жаль.
Дрю сначала нахмурил брови, а потом он понял, о чем я подумала.
