– Это что, виски? Ты пьешь виски в пять часов дня?
Эмери либо не заметила высокомерия в его тоне, либо успешно его проигнорировала.
– Видишь ли, у нас был очень тяжелый день.
– Понятно, – Болдуин поджал губы.
– Как насчет стаканчика виски? – спросил я в полной уверенности, что он, судя по первому впечатлению, непременно откажется.
– Нет, благодарю.
Что ж, я видел достаточно.
– Мне надо работать. Рад был познакомиться, Болдуин.
Он кивнул.
Через час, уже собираясь уходить из офиса, я услышал смех этой парочки. Из-за возбуждающих событий начала дня в моей крови еще бурлил тестостерон. Вероятно, поэтому у меня вдруг возникло ничем не обоснованное желание съездить этому типу по морде. Мне необходим был выход накопившей агрессии. Вот ведь, черт! Кажется, нужно срочно с кем-нибудь переспать. Я легонько постучал в дверь Эмери, а потом открыл ее.
– Я собираюсь уходить. Советую сегодня попробовать то средство от бессонницы, о котором я тебе говорил, чтобы прийти завтра вовремя на работу.
Глаза Эмери округлились, и она попыталась спрятать улыбку.
– Хорошо. Может, так и сделаю.
Болдуин очень внимательно слушал наш разговор. Я помахал им рукой и кивнул:
– Желаю приятно провести вечер.
Не успел я сделать и шага к выходу, как Эмери окликнула меня:
– Дрю.
Я обернулся:
– Да?
Она сложила ладошки вместе в благодарственном жесте и произнесла:
– Спасибо за все, что ты сегодня для меня сделал. Не успела это сказать, но я тебе действительно очень признательна.
– Обращайся в любое время, Оклахома. – Я постучал костяшками пальцев по косяку двери. – Не засиживайся на работе допоздна, ладно?
– Не буду. У Болдуина есть планы на вечер, так что мы через несколько минут с ним уходим.
– Хочешь, я тебя подожду? Мы могли бы опять пойти съесть гамбургер у Джоуи.
Эмери открыла было рот, чтобы ответить, но тут вмешался мистер Галстук-Бабочка:
– На самом деле мои планы только что изменились. Почему бы мне не пригласить тебя сегодня поужинать?
– А ты разве не собирался на спектакль с Рэйчел?
– Мы его и в другой раз можем посмотреть. Я же не знал, что у тебя был тяжелый день. Вот и расскажешь мне обо всем за ужином.
Эмери вопросительно взглянула на меня, явно раздираемая противоречивыми желаниями. Я решил облегчить ей выбор. Кто я такой, в конце концов, чтобы мешать счастью влюбленных?
– Ну, тогда хорошего вам вечера.
Должно быть, я действительно самонадеян. И хотя в последнее время мне не раз указывали на мое завышенное эго, я готов был поклясться, что неожиданная перемена планов дружка Эмери была связана именно с моей персоной.
Глава 14
Дрю
Канун Нового года, пять лет назад
– С годовщиной тебя.
Алекса сидела на диване, листая журнал «People». Я наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, а потом нагнулся еще ниже, чтобы чмокнуть в лобик почти уже двухлетнего сынишку, спавшего у нее на коленях. Из ротика у него текли слюнки, и на ноге у жены образовалась уже приличная лужица.
Я указал на нее и сострил:
– Несколько лет назад сделать тебя влажной в новогоднюю ночь означало кое-что другое.
Она вздохнула.
– Я бы хотела куда-нибудь пойти. С самого моего детства это первый Новый год, который я встречаю дома.
Встреча Нового года всегда была грандиозным праздником для моей жены. Она непременно ждала его с радостным предвкушением, как ребенок встречи с Санта-Клаусом. А сейчас Алекса выглядела так разочарованно, словно вчера кто-то сказал ей, что Санта-Клауса не существует. Мы планировали отправиться в гости в новогоднюю ночь – на какую-то вечеринку в центре Атланты, которую устраивала ее подруга, куда идти мне на самом деле совсем не хотелось, – но няня, которая должна была сидеть с нашим сыном, нас подвела. Алекса очень сильно расстроилась, в то время как я в глубине души был очень доволен таким раскладом. Это был мой первый выходной за весь последний месяц, и меня вполне устраивала перспектива провести эту ночь дома, посмотреть какие-нибудь фильмы и, возможно, заняться любовью с женой – о чем еще может мечтать в новогоднюю ночь семейный человек.
Но Алекса ходила целый день надутая. Ей по-прежнему было трудно приспособиться к новому для нее образу жизни молодой матери. Да это было и понятно. В конце концов, ей всего двадцать два, и все ее подружки веселились на вечеринках, как и подобает двадцатидвухлетним девчонкам.
Я надеялся, что она обзаведется новыми подругами в клубе «Мамочка и я», который она начала посещать в прошлом месяце, – возможно, познакомится с замужними женщинами с детьми, которые не считали, что ответственное отношение к спиртному – это когда ты пьешь дорогущий швейцарский ликер и стараешься не пролить ни капли.
– А почему бы тебе одной не отправиться на какую-нибудь вечеринку? Я могу остаться дома с Беком.
У нее загорелись глаза.
– Правда?
Не так я планировал отпраздновать очередную годовщину наших отношений, но Алексе нужно было расслабиться.
– Конечно. Я просто выжат как лимон. Лучше побуду с моим малышом. Тем более надолго ты нас в одиночестве не оставишь, ведь правда?
Алекса осторожно приподняла головку Бека с колен и уложила его на подушки, а потом вскочила и бросилась мне на шею.
– Просто не терпится надеть платье, которое я недавно купила. Лорен и Эллисон умрут от зависти, когда увидят, что я теперь могу отовариваться в магазине «Нейман Маркус».
Я заставил себя улыбнуться.
– А я буду предвкушать, как сниму с тебя это платье, когда ты вернешься домой.
* * *
В тот вечер, за несколько часов до Нового года, я высадил Алексу у дома ее подружки Лорен и предложил заехать за ней после вечеринки, но она решительно отказалась, заявив, что закажет такси до дома, чтобы мне ненароком не разбудить ребенка.
Оказалось, что это не проблема – малыш уже и так не спал, было восемь утра следующего дня, а моя жена все еще не вернулась домой.
Бек сидел на своем высоком стульчике, посасывая колечки Cheerios и издавая громкие, квакающие звуки, чтобы привлечь мое внимание, когда я наливал себе вторую чашку кофе. Надувая и растягивая щеки, я громко закрякал ему в ответ, садясь на диван. Малыш замер, смешно нахмурился, и на мгновение мне показалось, что он вот-вот расплачется. Но мой сын, напротив, радостно захихикал, заставив меня засмеяться в ответ.
– Тебе понравилось, дружище? – Я наклонился ближе к нему и снова надул щеки. – Кр-ря-я, кря.
