– Что-то ты сегодня рановато пришла. Последовала моему совету, чтобы уснуть пораньше?
– Вовсе нет, – быстро ответила Эмери… пожалуй, слишком быстро. За все те годы, что мне пришлось выслушивать свидетельские показания, я неплохо навострился замечать кое-какие подсказки – иногда едва неуловимые знаки наталкивали меня на неожиданную мысль и приносили весьма интересные результаты. Я нюхом почуял нечто интересное в ее поспешном ответе и немедленно взял след.
– Значит, у тебя прошлой ночью не было проблем с засыпанием, не так ли?
Когда она покраснела, отвернулась и принялась излишне усердно копаться в сумке, я понял, что на правильном пути. Сгорая от любопытства, я обошел письменный стол, чтобы видеть ее лицо.
Я наклонил голову и попытался поймать взгляд Эмери.
– Ты же прошлой ночью мастурбировала, я угадал?
Ее лицо залилось краской.
– А ты? – парировала она.
Уводит разговор в сторону. Прекрасно!
Мы же все понимаем, что это означает.
– Да. И утром тоже. Хочешь знать, о чем я думал, когда занимался этим?
– Нет!
– И тебе даже нисколечко не любопытно?
Она вспыхнула, но преодолела смущение и прямо взглянула мне в глаза – и мне это чертовски понравилось.
– Не пора ли тебе заняться делом, например, испоганить чей-нибудь брак, извращенец несчастный?
– Ну давай же, признай это. Ты мастурбировала прошлой ночью, вот почему так хорошо выспалась и в кои-то веки пришла вовремя на работу.
– А тебе какое дело?
– Не привык ошибаться.
– Ты действительно самый настоящий эгоманьяк.
– Мне это уже говорили.
– Ты от меня отстанешь, если я скажу правду?
Я кивнул:
– Конечно.
Она взглянула мне прямо в глаза.
– Да, ты прав. Я делала это.
– Что именно?
– Что значит, что именно? Ты знаешь, что я имею в виду.
Разумеется, знаю.
– Не уверен. Почему бы тебе не объяснить, что ты имеешь в виду?
– Пошел вон, извращенец!
– Скажи, что ты мастурбировала, и я уйду.
– Зачем? Чтобы ты кончал, представляя, как я мастурбирую?
– А я-то думал, что ты не хочешь знать, о чем я думал сегодня утром, когда себя обслуживал.
Я усмехнулся. Эмери пыталась казаться суровой, но, судя по голосу, была скорее смущена и слегка заинтригована, чем раздражена. В приступе великодушия, что было для меня вовсе нехарактерно, я решил снять ее с крючка, чтобы не испытывать судьбу.
– У меня сегодня в десять конференция, которая, возможно, перетечет в обед с клиентом. В правом верхнем углу стойки есть меню, если хочешь, закажи еду в офис.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Я остановился в дверях.
– Хочу еще кое-что узнать.
– Что?
– Скажи, ведь ты обо мне думала, когда мастурбировала?
Я сказал это просто, чтобы ее подразнить, но загнанное выражение на ее лице, как у оленя в свете фар, подсказало, что я попал в точку. Вот так поворот! Пребывание в офисе становится все более интересным. Какая-то часть меня (признаться, очень значительная часть) хотела задержаться и развить эту интересную тему дальше, но я внезапно превратился в подростка, не умеющего справляться со своими гормонами. Почувствовав стеснение в брюках, я молча развернулся и вышел. Благодаря своим грязным фантазиям маленькая мисс Оклахома в конце концов получила-таки отсрочку.
* * *
– Проблема вовсе не в этом. Проблема заключается в том, что ты просто не в состоянии приготовить еду без того, чтобы она не пригорела.
Подобные высказывания, да еще на повышенных тонах, были не в новинку в этих стенах. С той лишь разницей, что на этот раз их произносил не один из моих клиентов.
Я только что вернулся в офис после обеда с Генри Арчером, когда услышал раздраженный мужской голос, гулко отдающийся в коридоре. Дверь в кабинет Эмери была слегка приоткрыта, и я боролся с желанием заглянуть туда, чтобы удостовериться, что все у нее в порядке. Напрягая слух, я услышал, как она уговаривала некоего злобного типа успокоиться, а потом раздался другой, женский голос. Так что я вернулся в свой кабинет, решив на этот раз не вмешиваться в чужие дела.
Спустя минут пятнадцать скандал разгорелся с новой силой. Я разговаривал по телефону, когда тот же мужской голос прогремел в коридоре, достигнув моих ушей.
– Я с самого начала сомневался насчет женитьбы на тебе. Нужно было отменить свадьбу после того, как ты даже не смогла выносить нашего ребенка.
Я почувствовал, как волосы у меня на загривке встали дыбом. Да, он произнес ужасные слова. Но мне и раньше приходилось слышать, как супруги плевались друг в друга ядом в процессе развода. Так что меня мало что на свете могло шокировать. Но этот тип… волосы у меня встали дыбом не от того, что он сказал, а от того, как он это произнес. Его голос был просто пропитан ненавистью – он явно угрожал жертве, пытаясь запугать и унизить ее. Я не видел его лица, но внутреннее чутье подсказывало, что это не просто словесная угроза. К сожалению, за все эти годы я повидал немало мужчин, прибегавших к физическому насилию в отношении жен. Было что-то в голосе этих ублюдков, когда они выкрикивали оскорбления, что отличало их от обычного обмена любезностями, типа «ненавижу тебя» и «чтоб ты провалился, козел».
Я быстренько свернул телефонный разговор и пошел проверить, все ли в порядке у Эмери. Не успел я дойти до ее кабинета, как раздался ужасный грохот и звон стекла, и я стремглав бросился туда.
Когда я подбежал к двери, то увидел, что скандалист сидит на стуле, а его жена, стоя на четвереньках, пытается что-то убрать с пола. Эмери стояла рядом, живая и невредимая.
– Что здесь происходит? Все в порядке?
Эмери помедлила, а затем заговорила, поймав мой взгляд. По выражению ее глаз и успокаивающим интонациям в голосе я понял, что она пытается разрядить обстановку.
– Мистер Доусон слегка разволновался и смахнул со стола эту стеклянную вещицу.
Осколки тяжеленного пресс-папье, которое она тащила в метро в сумке, разлетелись по всему полу.
– Пойди-ка прогуляйся и остынь, приятель.
Мерзкий тип резко повернулся в мою сторону:
– Это ты со мной разговариваешь?
– Разумеется.
– А ты кто такой, черт побери?
– Я тот, кто советует тебе пойти прогуляться, чтобы успокоить нервы.
Он поднялся со стула.
– А что будет, если я этого не сделаю?
