Последнее условие Пипа добавила, припомнив усатого мужчину, который нагло ее поцеловал там, в холле.
– Хм… – опять произнес Ойётамори, помолчал (Пипа тоже помалкивала, и пауза получилась внушительной) и заявил: – Проживать в отеле можно только за плату. Плати – и живи!
– Но…
– Никаких «но». И никаких скидок.
– Я заплачу, но прямо сейчас у ме…
– Деньги вперед! – отрезал Ойётамори. – А то есть выход, нет выхода или сто лет ты его искать будешь… А мне жить хочется!
– Так я же вам не…
– Вон! – отрезал Ойётамори. – И позови врачей, когда выйдешь.
– Послу…
– Мне полицию вызвать?
Пипе ничего не оставалось, как убраться.
За дверями спальни она обнаружила только двух лекарей, третий (лысый и толстый – главный) куда-то подевался.
– Вас попросили вернуться! – передала Пипа и пошла прочь.
Только бы не встретиться с тем наглым-усатым!
«А даже хорошо, что ничего не получилось! – вяло думала она, спускаясь по шикарной лестнице из стеклянной крошки с вкраплениями мрамора или чего-то в этом роде, Пипа не разбиралась в тонкостях архитектуры. – А то сколько бы я тут продержалась? И усатый бы наверняка опять стал приставать…»
– Эй!
«Да, но что теперь делать? Может, попробовать все-таки найти кухню и выполнить задание? Нет, это как-то глупо теперь…»
– Эй, девушка!
«Можно пойти поесть. Сегодня еще бесплатно можно. А завтра что?»
– Девушка! Ангел! Эй!
Пипа обернулась:
– Вы меня?
Наверху лестницы стоял главный врач из команды «придворных лекарей» Ойётамори. Алый халат не застегивался на его толстом пузе – впрочем, он был не столько толстый, сколько «квадратный», как говорили в Йопш-а-Зале.
– Тебя, тебя. Других ангелов тут нету!
Пипа остановилась.
– Пошли со мной, дело есть!
Пипа послушно поднялась на несколько ступенек, но тут опять вспомнила об утреннем инциденте. А вдруг этот тоже полезет к ней со всякими глупостями?
– Дальше не пойду! Говорите тут!
– Тут не могу.
– Дальше не пойду!
– Ладно, чтоб тебя… Ты правда ангел?
– Правда. Я была ангелом. Я кое-что помню.
– И отсюда правда есть выход в другой мир?
– Правда. Только мне его найти нужно.
– А ты быстро найдешь?
Пипа пожала плечами:
– Может, месяц. А может, и год…
– Чтоб тебя, – пробормотал врач. – Ладно. Чай, не разорюсь. Тебя как зовут?
– Пипа.
– Хех… Ладно, чтоб тебя… А меня можешь называть дядя Алид. Переходим к моему делу. Я даю тебе денег на месяц, но чтоб через месяц ты нашла выход и меня взяла с собой в другой мир. Договорились?
– Нет! – Пипа замотала головой с такой интенсивностью, что шейные позвонки возмутились и хрустнули. – Месяц – это если сильно повезет. Это очень сложно – найти выход. Я же говорю, я была ангелом, но сейчас не могу так с ходу…
«Ну их всех, не хочу ничего! И видеть никого не хочу! Ни того скользкого-усатого, ни этого лысого-квадратного! Почему Фыц остался в Фтопке?!» – И она повернулась, чтобы уйти.
– Стой, чтоб тебя! – заорал квадратный. – Вот как с этими ангелами дело иметь?… Черт с тобой, плачу за год!
Пипа спустилась еще на одну ступеньку, потом закусила губу и повернулась.
И спустя три минуты опять вошла к Ойётамори, дядя Алид следовал за ней по пятам.
– Что такое?! – возмутился Ойётамори.
– Я принесла деньги, – невозмутимо произнесла Пипа. – Я хочу жить в «Хилом Тоне».
– Сутки? – уточнил Ойётамори. – Учти, у нас сутки начинаются в девять утра, так что полдня ты потеряла, если хочешь сегодня, а если завтра, то…
– Тут на год вперед. – Пипа подошла к ложу и вложила кошелек прямо в руку Ойётамори (лекарь рассказал ей о том, как надо действовать).
Кошель был не слишком тяжелый – в нем лежали четыре золотые монеты, каждая диаметром около семи сантиметров – самые дорогие монеты в обороте. И несколько монет меньшего достоинства.
Диди. Почти все здравомыслящие люди собирают монеты на черный день и на старость. И конечно, монеты лучше обменивать на самые дорогие, ведь удобнее хранить несколько очень дорогих монет, нежели килограммы меньшего достоинства.
Кошели жители Йопш-а-Залы обычно носят на ленте на шее, под одеждой – так надежнее. Впрочем женщины, опасаясь грабителей, предпочитают арендовать железную ячейку в панке (это что-то вроде банка, только панк не дает проценты за вклады, а, наоборот, взимает плату за хранение средств).
Ойётамори собственноручно пересчитал все монеты (лысый лекарь внимательно следил за этим процессом) и расплылся в фальшивой льстивой улыбке:
– О, вы на год! Это прекрасно! Вот теперь я вижу, что вы – настоящий ангел! Мы счастливы приветствовать вас в нашем отеле! Кстати, вы – действительно первый ангел, посетивший наши скромные края. Столь прекрасной клиентке я хотел бы предложить на выбор любой из свободных номеров отеля, вам сейчас все покажут…
– Я буду переезжать из номера в номер! – предупредила Пипа.
– Да-да, желание клиента для нас закон! – поспешно согласился Ойётамори и смиренно добавил: – Я надеюсь, прекрасная незнакомка, вы будете время от времени заглядывать ко мне на чашечку чая?
– Буду! – твердо пообещала Пипа.
Хм. Еще бы. Ведь ей оплатили только проживание в отеле, но не питание. Как она будет решать этот вопрос, было пока не ясно. Брать задания или искать работу ей по-прежнему не хотелось, причем это нежелание было каким-то… принципиальным.
Вызвали менеджера. Менеджер провел Пипу по этажам, показывая свободные номера, и это заняло значительное время, – в «Хилом Тони» снимали только один номер из десяти, остальные пустовали, а Пипа высказала желание осмотреть абсолютно все.
Наконец номер был выбран, и новой клиентке торжественно вручили ключ.
– Заказать вам курьера для доставки ваших вещей? – Менеджер был учтив настолько, что превращался в вопросительный знак при каждом вопросе.
– Нет, спасибо. Вы свободны.
Вопросительный знак задком, задком удалился. Пипа осталась одна – в шикарном номере из четырех комнат, с огроменной ванной с двумя ваннами, широким балконом и неким полукруглым пространством непонятного назначения.
Ужасно хотелось есть.
Пипа бегло осмотрела все комнаты, убедилась в том, что в шкафах нет ничего интересного (в них вообще ничего не было, кроме пыли) и решила пойти поесть.
