Освещенной площадкой оказался посыпанный мелким гравием участок земли с лестницей, соединяющей его с парящим в воздухе зданием. И хотя оно не было похоже на обитель азора, я без труда догадалась, что это шарту. Но не он привлек мое внимание, а двое выясняющих отношения аше-аров. Мужчина и женщина, оба белокожие, беловолосые и голубоглазые. Брат и сестра? Затаившись на границе света и тьмы, прислушалась. Язык, на котором они говорили, был не русский, но почему-то знакомый. Тайлаари? Сейчас я понимала его без помощи переводчиков типа шелби и шелеста. Оно и неудивительно – во сне все возможно.
А сцена, незримым свидетелем которой я стала, все набирала обороты. Ее участники ссорились, кидаясь друг в друга обвинениями в неверности. И я уже сомневалась, что они родственники, скорее пара, муж и жена. Потому что такие скандалы те, чьи отношения недостаточно прочны, друг другу вряд ли бы закатывали. Эти же не церемонились ни в выражениях, ни в действиях, когда перешли от слов к делу. Все случилось слишком быстро: вот они стоят и бросают друг другу упреки, а в следующий момент уже яростно сражаются, обнажив длинные лезвия изогнутых кинжалов. Стремительно, зло… Сквозь смертельную музыку стали до меня доносились только обрывки фраз: «моя», «мой», «не достанешься», «лучше сдохнуть»…
И я понимала, что точно сдохнут. Оба! Вместо того чтобы посидеть, поговорить и решить все разногласия мирным путем. Но сама продолжала стоять и бездействовать, цепенея от страха и… непонимания. Даже если изменяли, неужели это повод для убийства?! Или все-таки повод? Ведь убивают они своих детей испытаниями, может, и супружеская неверность у этой расы – мотив для смерти?
А драка белокожих психов все не заканчивалась. Оба виртуозные бойцы – наверняка наемники со стажем. Она быстрее, он сильнее. Она брала скоростью и ловкостью, он – напором. И казалось, что эти двое далеко не первый раз сходятся в поединке. В тренировочном или… настоящем? И сказал бы кто, что это лишь привычная для них разминка, своеобразное спускание пара, финальный аккорд ссоры перед страстным примирением, – я б не переживала. Но вокруг царило молчание, а чересчур темпераментные соперники не желали останавливаться.
Обманное движение, шаг в сторону, замах… он опередил ее маневр всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы голова противницы скатилась к ногам мужчины. Он застыл на месте, тяжело дыша. Победный оскал на лишенном разума лице сменился гримасой боли, аше-ар приходил в себя, постепенно выплывая из боевого транса в реальность. Точно завороженный, он медленно наклонился и провел дрожащими пальцами по щеке убитой. Живые голубые глаза неотрывно глядели в уже мертвые, и на лице убийцы проступало осознание.
– Вместе… в жизни и смерти, – проговорил этот съехавший с катушек ревнивец, решительно подобрал кинжал жертвы, сложил оба клинка ножницами и, приставив лезвия к собственной шее, одним движением снес башку и себе.
Я растерянно посмотрела на два обезглавленных трупа, на залитую кровью площадку, на тающие на глазах ступени, которые вели к дому, превращавшемуся в огромный голубой шар, и, решив, что к демонам такое страшное кино, снова отступила во мрак. Но тут заметила мальчика, который все это время прятался за лестницей, и остановилась.
Тоже аше-ар, лет семи на вид. Худенький, белокожий, с растрепанными волосами до плеч и с искусанными в кровь губами. По его сжатым в кулаки рукам скользили голубые разводы плохо контролируемой силы, а в глазах отражалось такое… И я не выдержала. Плюнув на конспирацию, выскочила на освещенную площадку, подбежала к ребенку и в каком-то плохо осознаваемом порыве прижала его к себе.
Как ни странно, малыш не испугался похожей на тень фигуры, нагло сцапавшей его в свои объятия. Он даже не пошевелился, невольно подумалось, что паренек не видит меня. И вообще ничего не видит, кроме двух мертвецов, лежащих на земле.
– Никогда… никогда никого не буду любить… никогда… – шептал мальчик, а я все сидела на корточках рядом, обнимала его за плечи и думала о том, что хотела бы такого же сына… белокожего и голубоглазого. И я бы сделала все, чтобы ему не было так плохо, как этому ребенку сейчас.
– Почему? – спросила тихо, даже не надеясь быть услышанной. Ошиблась, ибо мне ответили. Совсем не по-детски серьезно, даже зло.
– Потому что от любви все беды.
– Неправда, – возразила я, тихо радуясь возникшему диалогу. – Любовь – это счастье.
– Любовь – это смерть. Они же умерли.
Страшно, когда испачканный кровью рот ребенка кривится в полной сарказма ухмылке, реально страшно. Но не настолько, чтобы отступать.
– Это твои родственники?
– Да, – не вдаваясь в подробности, ответил мальчик.
– Их не любовь убила, – проговорила я после короткой паузы, – а дурь и ревность. – Маленький собеседник никак не прокомментировал мое заявление, и я продолжила: – Ты вырастешь и все поймешь сам. Встретишь девушку, полюбишь…
– И убью, – хмыкнул юный аше-ар.
– И не убьешь! – уверенно сказала я. – Потому что ты видел, как это было…
Взрыв, грянувший над нами, заставил меня повалить мальчишку на землю, накрыв собой. Нас не снесло взрывной волной, лишь осыпало сверху пеплом. Подняв голову, когда все утихло, поняла, что шарту больше нет.
– Это был мой дом, – продолжая лежать подо мной, пробормотал малыш, – и мои родители.
Признаться, я не нашлась, что ответить. Перекатилась в сторону, встала, подняла на ноги ребенка, подумав, что он весит еще меньше, чем я в этом теневом теле. Присмотрелась к нему внимательней и увидела, что в нем тоже нет внутреннего света, как в том теле Кир-Кули за стеклом. И в сражавшихся аше-арах не было энергии жизни… Что же получается – они все изначально… мертвецы?
– Призраки, – ответил мальчик на мою невысказанную вслух мысль и, посмотрев на меня, грустно улыбнулся. – Мы в Бездне, айка. А сюда попадают только души, и то не все.
И такие знакомые интонации прозвучали в этом детском голосе…
– К-кир? – спросила, запинаясь.
– Я, – тряхнул рваной челкой взрослеющий на глазах парень, – и моя семья – главный кошмар далекого детства. – Он болезненно скривился. – Вот уж не думал, что знакомство с проклятой Бездной начнется с многократной прокрутки этого воспоминания. Если бы ты не вмешалась, неизвестно, как долго я переживал бы его вновь и вновь.
– Это зал со скелетами в шкафу, Кир из рода Кули, – донеслось из темноты, и на освещенное пространство, с которого сами собой исчезли трупы, ступили длинные серые лапы большой собаки. – Учитывая, сколько у тебя этих самых скелетов, нет ничего удивительного, что ты здесь застрял, – заявила Красотка, явив себя полностью.
«А вдруг я все-таки сплю? Ведь это двухвостое создание раньше разговаривало со мной только во сне», – подумалось мне, а собака, как и призрак азора, прочла мои мысли и с готовностью ответила:
– Для тебя – почти сон, а для него, – морда дога повернулась к моему спутнику, – почти смерть. И радуйтесь, что ключевое слово здесь «почти».
