— Это все полнота ваша, вот в чем дело. Хуже нет, когда фигуру разнесет, сразу старишься. Надо вам на диету садиться… Толстеть вредно, эдак еще, глядишь, — она залилась квакающим смехом, — и вас тоже инфаркт разобьет.
«Я вас ненавижу, миссис Крофтвей. Я вас ненавижу».
— На этой неделе в журнале «Вуменз оун» хорошая диета была напечатана… Первый день съедаешь один грейпфрут, второй — один йогурт. Или, может, наоборот, не помню… Могу, если хотите, вырезать и вам принести.
— Вы очень любезны. Может быть. Пожалуй, — пробормотала Нэнси дрожащим голосом. Потом взяла себя в руки, выпрямилась и сумела положить конец этому совершенно не туда зашедшему разговору. — Да, миссис Крофтвей, я, собственно, хотела с вами договориться насчет завтрашнего дня. Я еду поездом на девять пятнадцать, так что прибраться перед отъездом не успею, придется уж вам по возможности… и будьте так добры, накормите, пожалуйста, собак, хорошо?.. Я оставлю им еду в мисках. И потом, может быть, вы их выведете немного побегать по участку?.. И еще… — Она торопилась перечислить все поручения, прежде чем миссис Крофтвей успеет возразить. — И пожалуйста, передайте от меня Крофтвею, чтоб он отвез подковать Молнию, кузнец нам назначил на завтра, и я не хотела бы пропускать.
— Ну, — покачала головой миссис Крофтвей, — уж и не знаю, как он один сумеет ее в клеть завести…
— Сумеет, не в первый раз… А вечером, когда я вернусь, хорошо бы баранины на ужин, котлеты или что-нибудь… И чтобы Крофтвей дал своей замечательной брюссельской капусты…
С Джорджем Нэнси удалось поговорить только после ужина. Раньше не было ни одной свободной минутки, столько хлопот — усадить детей за домашние уроки, найти балетные туфельки Мелани, потом накрыть ужин, потом убрать со стола, потом позвонить жене викария, чтобы завтра вечером ее, Нэнси, в «Женском институте» не ждали, и еще тысяча всяких мелочей, прежде чем появилась возможность поговорить с мужем, который домой приезжает не раньше семи и слышать ничего не хочет, пока не насидится у камина с газетой и стаканчиком виски.
Но вот наконец со всеми делами было покончено, и Нэнси присоединилась к мужу, отдыхающему в «библиотеке». Входя, она с силой закрыла за собой дверь в надежде, что муж услышит и поднимет голову, но он даже не выглянул из-за своей «Таймс». Тогда она подошла к столику с напитками, налила себе виски и, пройдя через всю комнату, уселась во второе кресло, по другую сторону от камина. Нэнси знала: если промедлить еще немного, муж протянет руку, включит телевизор и начнет смотреть последние известия.
Поэтому она твердо произнесла:
— Джордж.
— Угу?
— Джордж, оторвись на минуту и послушай.
Он дочитал фразу и с неохотой опустил газету. Мужу Нэнси было уже за пятьдесят, но выглядел он еще старше: волосы седые и с залысинами, на носу — очки без оправы, темный костюм, темный галстук. Господин в летах. Адвокат, он заботился о том, чтобы его внешность соответствовала его занятию, очевидно надеясь таким способом внушить доверие клиентам, но Нэнси иногда думала, что, может быть, если бы он прифрантился немного, носил хороший твид и очки в роговой оправе, у него и дела, наверное, шли бы лучше. Потому что эти края, с тех пор как рядом было проложено Лондонское шоссе, сделались очень модными. Здесь стала селиться обеспеченная публика, старые фермы за бешеные цены переходили в руки новых хозяев, самые ветхие развалюшки раскупались и перестраивались в комфортабельные загородные коттеджи. Агенты по недвижимости и строительные объединения процветали и богатели, в самых заштатных городишках открывались дорогие магазины, и Нэнси просто не могла понять, почему от этого благоденствия не может перепасть и юридической конторе «Чемберлейн, Плантвелл и Ричардс»? Ведь стоит только руку протянуть… Но Джордж был старомоден, упрямо держался традиций и панически боялся перемен. К тому же он был осторожен и подозрителен. Он спросил:
— Ну, что я должен слушать?
— Я завтра еду в Лондон, встречаюсь за обедом с Оливией. Нам надо посоветоваться насчет мамы.
— А в чем дело теперь?
— Ох, Джордж, неужели ты не знаешь, в чем дело? Ведь я тебе рассказывала. Мамин врач считает, что ей нельзя больше жить одной.
— И что вы в связи с этим намерены предпринять?
— Н-ну… надо найти ей экономку. Или компаньонку.
— Ей это не понравится, — заметил Джордж.
— Да… И кроме того, даже если мы и подберем кого-то… хватит ли у мамы денег платить? Хорошая помощница стоит фунтов сорок или пятьдесят в неделю. Я знаю, мама получила колоссальную сумму за наш старый дом на Оукли-стрит, и в «Подмор Тэтч»
[3] ей не понадобилось вложить ни фартинга, кроме как на постройку этого дурацкого зимнего сада. Но ведь те деньги в ценных бумагах, их трогать нельзя. Как же она будет оплачивать экономку?
Джордж заерзал в кресле, дотянулся до своего виски и ответил:
— Понятия не имею.
Нэнси вздохнула.
— Она такая скрытная и такая самостоятельная! Не дает возможности себе помогать. Если бы только она нам доверилась и поручила тебе вести дела, у меня лично камень бы с плеч свалился. В конце концов, я у нее старшая, а ни Оливия, ни Ноэль пальцем не шевельнут, чтобы помочь.
Все это Джордж уже неоднократно слышал.
— А ее… э-э… приходящая? Миссис… как бишь ее?
— Плэкетт. Она приходит только три раза в неделю по утрам убирать, у нее свой дом и семья.
Джордж поставил стакан. Он сидел лицом к огню, сложив пальцы шалашом, кончик к кончику. Помолчав, он проговорил:
— Не вижу причин так уж нервничать.
Он словно урезонивает тупого клиента! Нэнси обиделась.
— А я и не нервничаю.
Он пропустил ее реплику мимо ушей.
— Что тебя беспокоит? Только деньги? Или же ты опасаешься, что не найдется такой самоотверженной женщины, которая бы согласилась жить с твоей матерью?
— И то и другое, — вынуждена была признать Нэнси.
— И чего же ты ждешь в этой ситуации от Оливии?
— По крайней мере, она может со мной все обсудить. Она в жизни ничего не сделала для мамы… да и ни для кого из родни, если на то пошло, — с горечью добавила Нэнси. — Когда мама решила продать дом на Оукли-стрит и объявила, что уедет жить обратно в Корнуолл, в Порткеррис, я одна приняла адовы муки, убеждая ее, что это было бы безумием. И она все равно бы, наверное, туда уехала, если бы ты не нашел ей «Подмор Тэтч». Так она поблизости от нас, в каких-то двадцати милях, и мы можем за ней присматривать. А если бы она, со своим больным сердцем, была сейчас в Порткеррисе, бог знает как далеко? Мы бы понятия не имели, что с ней!
— Давай не будем отвлекаться от темы, — адвокатским тоном предложил Джордж.
Нэнси не обратила внимания на его слова. Несколько глотков виски согрели ее и разворошили угли старых обид.
