Врезался в очередную ограду и замер, лёжа на животе.
– Колобок-колобок… – медоточиво, вкрадчиво пропела пустота и сразу же, без паузы, сорвалась в оглушительное верещание: – Я тебя с костями сожру!
В следующий миг до Глеба дошло, что он лежит в чём-то непонятном. Вскочил на ноги и, заранее содрогаясь от добавившегося к страху отвращения уставился на свою правую ладонь.
Невесомо, неощутимо стекающая с растопыренных пальцев кровь была похожа на вишнёвый кисель: густая, тёмно-алая. Черемин бросил взгляд на одежду. Жилетка и рукава рубашки спереди были изгвазданы кровью почти целиком, джинсам повезло чуточку больше.
Пустота разродилась противным булькающим смешком и утробно выдавила:
– В страшной, страшной, страшной сказке – подними-ка кверху глазки…
Глеб посмотрел вверх: послушно, как заворожённый. До нижней ветви растущего в пяти шагах дерева можно было достать рукой, но Черемин медленно шагнул назад, чтобы оказаться подальше от открывшегося взгляду зрелища. Ствол и толстые ветви остались без изменений, но всё остальное…
Листья исчезли. Их заменили разномастные куски и лоскуточки окровавленной кожи, Глебу бросился в глаза один – размером с питу для шавермы: с рваными краями. Тонкие ветки выглядели светло-серыми крысиными хвостами, с лопнувшей местами «корой», в разрывах матово белели хрящи.
Ближайшая ветка мелко затряслась. И, прежде чем Глеб успел принять решение – бежать или замереть, – в просветах между «листьев» мелькнуло небольшое вытянутое тельце. А спустя пару секунд на Черемина уставилась омерзительная безглазая мордочка неизвестной твари.
Существо напоминало скрещённую с куницей ящерицу, мелко и часто обрызганную кислотой. По-змеиному приплюснутая головка дёрнулась туда-сюда, словно к чему-то принюхиваясь. Розово обозначилась горизонтальная щель небольшой пасти, из неё выскользнул длинный язык, осторожно прикоснувшись к ближайшему лоскуту кожи.
А потом тварь проворно придвинулась ближе и жадно принялась жевать «лист», ловко цепляясь за прогнувшуюся и подрагивающую «ветку» полудюжиной коротких кривых конечностей.
Черемин посмотрел выше. То тут, то там виднелись уродливые, увлечённо пирующие пожиратели жуткой кроны.
Хотелось всхлипнуть, а потом заорать в голос, но Глеб намертво закрыл себе рот ладонью, боясь, что после крика существа бросятся на него. Он медленно миновал дерево и снова бросился бежать.
Поворот влево, прямо, снова влево…
С находящейся неподалёку могилы взмыло что-то угольно-чёрное, похожее на очень крупного нетопыря со скорпионьим хвостом. Тварюга запорхала в воздухе, прямо над проходом, яростно шипя и щеря несимметричные тонкие, но острейшие клыки и понемногу приближаясь к человеку.
Черемин остановился, непослушной рукой полез в задний карман джинсов, где лежала недорогая «выкидуха». Холодное оружие Глеб не жаловал, в неприятных жизненных ситуациях предпочитая обходиться кулаками. Но вчера купил этот нож: вдруг что?
Щелчок – и стальное десятисантиметровое жало с двухсторонней заточкой нацелилось на «нетопыря». Черемин крепко сжал нож в кулаке, ожидая нападения.
Крылатая тварюга летела прямо на него. Казалось, что она не испытывает никаких сомнений в своих силах, никакой опаски.
– Ф-ф-фырщ-щ-щ! – стремительно рванулся к Глебу «нетопырь», когда их разделяло не больше трёх шагов. Черемин зажмурился от неожиданности, но успел взмахнуть ножом: наискось, снизу вверх. Лезвие не встретило никакого сопротивления. Глеб резко отпрыгнул вбок и вниз, спасаясь от встречной атаки.
Развернулся в полуприседе, отчаянно махнул ножом крест-накрест, надеясь хотя бы отпугнуть «нетопыря».
– Ф-ф-фырщ-щ-щ! – снова раздалось над головой Черемина. Но теперь звук был каким-то необычным, раздвоенным. Глеб открыл глаза.
В воздухе осатанело кувыркался чёрный четырёхкрылый клубок, два хвоста переплелись в тугой жгут.
– Ты не верь глазам своим, – проскрежетало над ухом. – Здесь всё тлен, и прах, и дым…
Клубок распался, и Черемин понял, что ему не померещилось. «Нетопырей» действительно стало два. Как будто удар Глеба всё-таки достиг цели, разрезав её пополам, и каждая половина превратилась в тварюгу, правда, вдвое меньше первой.
Крылатые монстры снова сцепились – грызясь с лютой, запредельной яростью, не обращая никакого внимания на человека.
Глеб сделал шаг, другой… Удаляясь от остервенело рвущих друг друга «нетопырей», не меняя позы, ничуть не удивившись произошедшему. Страх подмял под себя все остальные эмоции и продолжал нарастать. Становясь слепым, безрассудным…
Раздался протяжный визг, и «нетопыри» рухнули вниз, продолжив грызню в траве. Черемин побежал дальше, почти не разбирая дороги и стальными занозами глубоко загоняя в память обрывки будоражащего кладбище кошмара…
…Сразу в нескольких местах земля вспухает бугорками багровых родников. А спустя пару-тройку секунд вверх начинают бить тугие фонтанчики крови, становящиеся всё выше и выше…
…Железная, изрядно обсыпанная лишаями ржавчины пирамидка надгробия натужно раскачивается из стороны в сторону, будто собираясь покинуть своё место. От её основания отходит что-то похожее на паучьи лапы, наполовину завязшие в земле. Верх надгробия с чавкающим звуком разваливается надвое, и из разлома выпирает целое «соцветие» глазных яблок на тонких стебельках…
…Очередное падение, и лезвие ножа случайно скользит по частично раскрошившемуся кирпичу. Короткий металлический скрежет – и остриё взрезает красноватый бок кирпича, как плоть: из разреза выдавливается густой тёмно-жёлтый гной вперемешку с сукровицей…
Глеб бежал, чувствуя, что двигается по краю тёмной бездны, в которую можно сорваться в любой миг. Но не останавливался.
– Знатно Глебыча штырит, да, Ромаха? – Скальцев довольно кивнул на монитор ноутбука. – Крыша едет как экспресс – разом в поле, в сад и в лес… Не хотел бы я сейчас с ним поменяться.
Бодибилдер невнятно промычал что-то согласное, глядя на экран с глуповато-опасливым выражением лица. Изображение то мелко, относительно однообразно тряслось, то меняло план – резко поворачиваясь или проваливаясь вниз, то металось вовсе уж затейливо. Во всём этом не улавливалось никакой искусственности, постановочности: с несущим камеру «объектом» творилось что-то предельно странное, неладное…
Машина стояла метрах в пятидесяти от окраины кладбища, в тени двух больших клёнов. Дышал прохладой кондиционер, в динамиках тихонько играл рок. По экрану лежащего на торпедо айфона ползла мигающая красная точка.
Всеволод покосился на здоровяка, уголки губ изломались в скупой, хищной ухмылке:
– Может, и тебе такой кросс устроить? Шварц из «Бегущего человека» от зависти уделается… А, Ромаха?
– Я-то что? Не надо…
– А кто мне у проходной всю малину чуть не изгадил? Я же тебя предупреждал, что у клиента глюки начаться могут?
