А следом за ней…
– Оба-на! – невольно охнул Глеб. – Владислав Германович к юбилею готовится, что ли?
Он подался вперёд, чтобы как следует разглядеть карету без упряжи, пристроившуюся за шаландой. Впечатляла «Золушкина тыква», чего уж там…
Старинный экипаж раза в полтора превосходил по величине все виденные Череминым в кино и музеях. Сказать, что он выглядел недешёвым, было бы преуменьшением, от любой детали даже не веяло – агрессивно шибало дороговизной. Глеб не сомневался: карета стоит дороже «мерсака» Скальцева-младшего.
Подвешенный на алых ремнях кузов тёмного лакированного дерева выглядел как-то необычно. Но приглядевшись, Глеб понял, что он сделан в форме бриллианта, грани которого были покрыты позолотой. Посеребренные колёса, затейливая резьба на дверце…
– Готовится… – негромко обронил Всеволод. – Сюрпризов будет много.
– А чё такое? – недоумённо протянул сзади бодибилдер.
– Как – что? – поразился Черемин. – Или ты такие кареты каждый день видишь?
Роман высунулся между передними сиденьями, уставившись на дорогу:
– Где…
– Правильно, где бы тебе их видеть? – насмешливо-жёстко перебил его Скальцев. – Ромик, я тебе по секрету поведаю: в этом мире кроме тренажёрки – много разных интересных вещей есть. Расширяй кругозор, хуже точно не будет.
– А я чё? Я ничё… – пробурчал качок, усаживаясь на место. Помолчал и добавил: – Классная карета, без базара.
– Не понял… – вдруг пробормотал Глеб, провожая озадаченным взглядом заезжающий под шлагбаум экипаж. – Как она сама-то едет?
– Тебе-то не всё равно? – ухмыльнулся Всеволод. – Едет и едет. Приспичило бы бате, ей бы ещё и вертикальный взлёт нарисовали.
Карета уже заехала на территорию «КартонМакса», а он не спешил трогать машину с места. Сидел, легонько покусывая нижнюю губу, рассеянно глядя вперёд.
– Чего стоим? – не выдержал Глеб через минуту непонятного ожидания. – Поехали.
– Задумался… – сказал Скальцев. – Бывает.
Он на секунду закрыл глаза: бегло, непонятно улыбнувшись своим мыслям. Черемин дорого бы заплатил за возможность узнать – что на уме у бывшего одноклассника, но чего не дано – того не дано…
«Мерседес» рванулся вперёд.
«Грязьковцева Лидия Ефимовна. 22.08.1904 – 05.12.1996».
Глеб не без труда разобрал блёклую надпись на табличке, прикреплённой к ржавому, сильно накренившемуся влево кресту. Могила находилась в плачевном состоянии. Часть ограды и вкопанный в углу столик были смяты упавшим клёном, везде вызывающе топорщилась молодая поросль сорняков. Неизменный признак русских кладбищ прошлого века – скученность – присутствовал во всей красе, слева и справа могилу Грязьковцевой Л. Е. зажимали последние пристанища, пребывавшие в аналогичном виде. Кладбище располагалось в роще, которая за годы человеческого бездействия на этой земле разрослась и превратилась в довольно мрачное даже в солнечный день место.
«Лет двадцать назад забросили, – прикинул Черемин, доставая очередную сигарету. – А то и меньше».
– Это покруче форта Боярд будет… – хмыкнул подошедший сзади Всеволод. – Зато и приз – не чета презренному металлу. Короче, кури – и слушай. Наденешь вот это…
Он протянул Глебу короткую серую жилетку на молнии. Ткань оказалась плотной и в то же время – очень лёгкой.
– Это что? – нахмурился Черемин.
– Жы-лет-ка, понимашь… – Скальцев дурашливо спародировал первого президента России. – Не ссы, ни цианидом, ни полонием я её не пропитывал. Там маячок и камера: вон, видишь, в кармашке в дырочке объективчик поблёскивает. Глебыч, соглашение – соглашением, но без доказательств – как-то несерьёзно. Мне же надо знать, что ты это милое местечко насквозь прошёл, а не большей частью по окраине топал. Надевай, надевай, тебе это как два пальца в майонез макнуть. Вещь брендовая, неношеная…
«В жопу бы тебе этот бренд засунуть, – Глеб начал неторопливо надевать жилетку. – Любитель реалити-шоу хренов».
Скальцев взял с заднего сиденья ноутбук, открыл его.
– Есть контакт! – Спустя полминуты он показал Черемину экран айфона, на котором отображалась карта местности и часто мигала крупная красная точка. Потом недолго поработал с клавишами ноутбука, повернул его монитором к Глебу. На экране виделась знакомая картинка: могила с покосившимся крестом. Черемин качнул корпусом, и качественное изображение послушно дёрнулось туда-сюда. Скальцев довольно хмыкнул:
– Короче, так. Топаешь примерно вот в ту степь… – он махнул рукой, указывая направление. – Можешь хоть через ограды лезть, прямо по могилам, по деревьям тарзанить – хоть как… Шаги влево-вправо не возбраняются, капканов, ловушек и других приколов я не ставил, могу поклясться чем угодно. Компаса не даю, не заблудишься. При самом паршивом раскладе кладбище за полчаса пройти можно. Я буду ждать тебя в три раза дольше. Ну, вдруг ты здесь какую нирвану словишь, захочешь прогулку растянуть. Если увижу, что больше пяти минут не двигаешься – ну, мало ли что случилось? – найду, не брошу… Но это будет проигрыш, Глебыч.
– Я понял.
– Вот и дивно. Минут десять выжидаешь и стартуешь, мы как раз до противоположной стороны доберёмся. Ещё через пятнадцать – музыку включу для ориентира. Вроде всё… Вопросы есть?
– Нет.
– Рома, затыкай фонтан: потом доссышь, поехали! Шучу, отливай до упора.
Справлявший малую нужду на вывороченные корни клёна бодибилдер никак не отреагировал на шутку Всеволода: наверно, наслушался и не такого. Спокойно завершил процесс и вразвалочку потрусил к внедорожнику.
Черемин проводил удаляющийся «Мерседес» недобрым взглядом. Сделал очередную затяжку, посмотрел в небо…
Раскинувшаяся в нём радуга была огромной, предельно чёткой и чёрно-белой. Точнее – серо-чёрно-белой, все семь разнооттеночных полос были на месте.
– Что за…
Глеб неотрывно смотрел на эту аномалию, пытаясь понять: что происходит. Машинально отмечая уголком сознания, что всё остальное осталось неизменным. Трава – зелёная, небо – голубое, облако – похожее на надкушенную пампушку – белое…
Пальцы обожгло. Черемин зашипел от боли, отбросив дотлевший окурок в траву, подул на кисть. Опять посмотрел в небо.
Радуга уже блёкла – быстро, неравномерными кусками, как будто кто-то усердно и беспорядочно брызгал водой на свежий акварельный рисунок, размывая краски. Через несколько секунд она пропала бесследно.
Глеб крепко зажмурился, коротко, сильно помассировал веки ладонями. Глубоко вдохнул-выдохнул, открыл глаза.
Ничего странного не появилось.
Черемин чуть подумал и тщательно, насколько это было возможно, прощупал жилетку, обойдя только карман с камерой, чтобы случайно не повредить аппаратуру. Безрезультатно, ничего подозрительного.
