Похоронив мать и уверившись в том, что его отец никогда не станет прежним, Глеб решил вернуться туда, откуда уехал около двенадцати лет назад. Здесь его ничего не держало, а в Н-ске жил последний близкий человек – родная и бездетная сестра матери. Которая была на похоронах и уговорила Глеба не оставаться там, где произошла трагедия.
«Квартиру тут продай, а потом что-нибудь подыщем, – сказала она перед отъездом домой. – Пока у нас поживёшь, работу найдёшь, хуже точно не будет. Возвращайся, Глебушка. А то, как вы уехали, у меня сердце тоской изводилось. Как чувствовало, что Илья однажды вот так вот…»
Глеб послушал её. А через месяц после его возвращения в Н-ск вернулась Наташка Зимина: бывшая одноклассница, первая и единственная любовь. Его и – Всеволода Скальцева.
Она пришла в их класс только в седьмом, и Глеб с Севой влюбились в неё одновременно, безоглядно, отчаянно… Тогда Наталья не ответила взаимностью никому, и эта изматывающая друзей неопределённость продолжалась почти два года. Она встречалась с другими, меняя кавалеров часто и беззаботно, порой казалось – что к визиту в парикмахерскую Наташа относилась не в пример серьёзнее.
Симпатия к Глебу, переросшая в нечто большее, появилась у неё за полгода до выпускного. Скальцев так и остался пажом при королеве и однажды – не желая мириться с этой ролью – попытался вскрыть себе вены. Попытка свести счёты с жизнью оказалась неудачной. Тогда Глеб не задумывался – почему вышло именно так, но по прошествии дюжины годков начал подозревать, что это было неслучайно…
У Севы всегда наличествовала тяга обставлять любое мало-мальски значимое событие в жизни эффектно, не без некоторой театральности. А уж если на кону стояла возможность получить ощутимую выгоду, то Скальцев зачастую не обращал внимания на рамки и приличия, с каждым годом всё реже задумываясь о последствиях того или иного «шоу».
На влечение друга детства к бутафории накладывалось почти болезненное самолюбие. Такой человек не будет резать себе вены всерьёз, это могла быть исключительно расчётливая попытка заставить Зимину бросить Глеба и уйти к нему, Всеволоду.
Неудавшийся суицид одноклассника никак не повлиял на отношения Натальи и Глеба. Неизвестно – то ли она уже тогда извечным женским чутьём уловила в той истории фальшь, то ли ещё что… Но вела себя так, словно речь шла о сорвавшемся походе в кино, а не о самоубийстве.
Зимина уехала из города чуть раньше Глеба: неожиданно, без предупреждения. Черемин так и не узнал причины этого. А когда они встретились снова, Наталья просто сказала: «Не задавай вопросов, ответы на которые ничего не вернут и не исправят. Так получилось. Главное, что разлука прошла».
Про свою личную жизнь Зимина обмолвилась скупо. Замужем была, развелась, детей нет. Так получилось. На эту тему вопросы задавать можно, но нужно ли?
Глеб и не задавал, сразу признав её правоту. Ему было важно только одно – что они снова вместе.
Так уж вышло, что за все эти годы ни он, ни Скальцев не связали себя узами брака. У Глеба не сложилось в большей части потому, что в каждой возможной «половинке» он до одури искал Наташкины черты. И не находил… После осознания этого до разрыва с очередной пассией оставались считаные дни. Черемин пытался как-то избавиться от этой зависимости, приглушить её.
Но безуспешно.
И он продолжал искать – день за днём. Ещё не зная, что этот поиск – только заполнение долгой паузы между разлукой и новой встречей с настоящей любовью.
После долгого расставания Скальцев встретил Глеба пусть и не фейерверками с хлебом-солью в начале красной дорожки, ведущей к лучшему ресторану Н-ска, но с явной приязнью. А учитывая то, что за эти годы отец Всеволода превратился из неприметного чиновника средней руки в крупного легального бизнесмена, одного из местных финансовых заправил, такую встречу бывших друзей Черемин счёл проявлением крайнего радушия. К тому же Скальцев-младший подсобил с работой и за считаные дни нашёл отличный вариант с покупкой новой квартиры.
А потом вернулась Наташка… Они столкнулись с Череминым на следующий же день после её возвращения, в компьютерном магазинчике, где Глеб покупал карту памяти для телефона, а Зимина принесла в ремонт поломавшийся ноутбук. Это была судьба…
Снова появившемуся в её жизни Всеволоду, недвусмысленно собравшемуся продолжить «лав стори», Наталья дала понять, что ничего не изменилось и она остаётся с Глебом. А пачка валюты толщиной со спичечный коробок – на ежедневные карманные расходы, – вишнёвый кабриолет, эксклюзивно-экзотические вояжи и прочие элитные блага её не интересуют. Совсем и никак.
Скальцев не угомонился, сделав ещё пару попыток взять реванш. После второй последовал жёсткий разговор с Глебом, который не собирался брать на себя роль безучастно наблюдающей стороны.
А неделю назад Всеволод позвонил Черемину, предложив встретиться и расставить все точки над «ё» раз и навсегда.
Глеб ждал чего угодно: угроз, предложения чемоданчика с пачками евро за разрыв с Натальей, истерической мольбы на коленях, ещё чего-нибудь… Но бывший одноклассник сделал совершенно неожиданный ход.
«– Тут километрах в тридцати – заброшенное кладбище есть. Да не Заречное, на том ещё вовсю хоронят… А это – другое, я о нём в позапрошлом году случайно узнал. Давай так, Глебыч. Ты его из одного конца в другой пройдёшь, хоть днём, хоть ночью, а я про Наташку забываю. Навсегда. Слово даю. Если не пройдёшь, то ты от неё отваливаешь. Всё просто.
– А вдруг не соглашусь?
– А ты согласись. Я тебе по-человечески предлагаю всё разрулить. А ведь мог бы без всего этого благородства – серьёзных проблем подкинуть. Остался бы без работы, без жилья, наша доблестная полиция баул спайсов у твоей тётки под подушкой нашла бы… Задолбался бы, Глебыч, справедливость искать. Ты ж не сомневаешься, что для меня это – как два пальца в майонез макнуть?
– Благородство, говоришь… А почему именно так, а не, скажем, на Заречном ночь на свежей могиле голышом пролежать? Или нашего мэра дохлой кошкой по толстой роже отхреначить?
– Креативно мыслишь, Глебыч, впечатляет… Что касается „почему именно так“ – да потому, что по заброшенному покойнички круглые сутки шастают, жрать ищут. Шучу, шучу… Тебя сейчас не „почему именно так“ волновать должно. Радоваться надо, что альтернатива есть. Всё остальное идёт по разряду „барину так присралось“. Вот от этого и пляши. Минуту тебе на размышление.
– Просто пройти из одного конца кладбища – в другой? Одетым, обутым, на своих двоих, трезвым, днём, не с завязанными глазами и не за короткое время? И слово даёшь, что если пройду – Наташка для тебя больше не существует?
– Да.
– Согласен».
Черемин сделал последнюю затяжку, выкинул окурок в окно. «Мерседес» поравнялся с проходной гофропроизводства, притормозил. Перегородив дорогу, на территорию «КартонМакса» неспешно заезжал «Камаз» с прицепом-шаландой, нагруженным стопками новеньких паллетов.
