Стали встречаться помимо работы. Однажды договорились встретиться возле памятника знаменитому поэту.
Лиля приехала на Пушкинскую площадь и ждала возле памятника Пушкину. Она очень удивилась тому, что Ганди опаздывает. Он никогда не опаздывал. Для него это было принципиально. Точность — вежливость не только королей, но и всех воспитанных людей, уважающих чужое время.
Ганди тем временем ждал Лилю возле памятника Маяковскому. Они, видимо, не уточнили место свидания, или кто-то из них перепутал.
Ганди стоял час. Он не верил, что Лиля может не прийти. Это совершенно невозможно. А вдруг возможно? Кто он и кто она? Она — талантливая, молодая, полноценная. А он — бракованный, бесперспективный мужик.
Владеет профессией, но жизнь — больше чем профессия. Профессия — составная часть жизни.
Однажды в хорошую минуту Лиля сказала ему:
— Ты — моя родниковая водичка.
— Я твое пиво прокисшее, — ответил Ганди.
Она засмеялась, решила, что он шутит. А он не шутил.
Стоя у памятника, Лиля решила, что Ганди попал в аварию. Только в этом случае он мог не появиться. Она поехала домой и, стоя перед дверью своей квартиры, услышала беспрерывные телефонные звонки. И поняла: это он. Узнала его по звонкам.
Когда любишь, по-другому ходишь, полметра над землей, паришь. По-другому смотришь, по-другому видишь. Другая химия.
Однажды гуляли по арбатским переулкам, зашли в кафе. Хотелось есть.
Заказали плов. Им подали заказ. Плов невозможно было взять в рот. Очевидно, что плов был приготовлен месяц назад, и, чтобы не испортился, повар насыпал в него пачку крупной соли.
Лиля и Ганди в растерянности сидели над тарелками.
Официант узнал Ганди, помчался к заведующему. Доложил, что в зале уважаемое лицо. Назвал фамилию. Заведующий тут же приказал подать деликатес: бараньи яйца. Это блюдо предназначалось для гостей класса «А».
Официант вынес и поставил перед Ганди и Лилей нечто непонятное, горячее, благоухающее кавказскими травами.
Ганди и раньше ел бараньи яйца, а Лиля в первый раз. Ни на что не похоже, но очень вкусно.
Деньги официант не взял. Заведующий вышел в зал, поприветствовал Ганди лично.
Лиля стояла рядом, исполненная гордости. В памяти невольно всплывал великолепный Шурик, который хлопнул перед ее носом дверью, отсекая себя и свой мир, искрящийся золотом. А Лиля осталась тогда на темной лестнице, пахнущей мочой.
А сейчас она на сцене, на возвышении, и ее возвышают. И это только начало.
Работать отправились в Сочи. Решили совместить полезное с приятным. Жена Валя не скандалила. Единственное, попросила мужа: «Гена, живи как хочешь, только не разводись».
Ганди промолчал. Принял к сведению, но ничего не обещал. Любовь — штука жестокая и беспощадная. Она никого и ничего не учитывает.
Ожидая посадки, взяли кофе с булочкой. Стояли за столиком друг против друга. Лиля смотрела на Ганди и слепла. Глаза жгло от его красоты. Невысокий, слегка рябой, с фигурой, как у кота, которого поставили на задние лапы.
Казалось бы, ничего особенного. Но как прекрасен, как уникален ее Моцарт.
Вот он — ее суженый, посланный судьбой. Суженый — от слова «судьба».
Самолет стал набирать высоту. Под ногами ощущалась пустота, пропасть. Лиля вцепилась в руку Ганди. Страшно. Говорят, взлеты и посадки особенно опасны. Но вот самолет спружинил, как будто под крылья подложили воздушные подушки. Все. Теперь не упадет.
Впереди солнце и свобода.
Лето в самом начале, и южное солнце не мучило.
Лиля и Ганди работали через пень-колоду. Вседозволенность отвлекала.
Потом, через много лет, когда активная фаза жизни останется позади, станет ясно, что эти дни — самые счастливые в их долгой и разнообразной жизни.
Вечером ходили в прибрежный ресторан. Ели перепелок. Играл маленький оркестр. Посетители танцевали. И среди танцующих — молодой парень в ковбойской шляпе, надвинутой на брови. Он двигался дурашливо, очень талантливо.
Солистка оркестра — девушка, совершенно не похожая на солистку, скорее, старшая школьница из хорошей семьи. Девушка пела прозрачным голосом, парень танцевал, и ото всего веяло молодостью и чистотой.
У Ганди бархатные глаза. Не черные, нет. Глубокий коричневый цвет. В глазах затаенный огонь. Это — гениальность плюс мужская энергия, и весь воздух пропитан этой энергией. Счастье.
Составные счастья: лицо напротив и покой. Покой — это когда больше ничего не хочешь, кроме того, что есть. Так есть и так будет. Сейчас и навсегда.
Покой довольно скоро растаял, потому что явился запой. Явился не запылился.
Ганди пил всю ночь с перерывами на сон. Вернее, на отключку. Выпьет и проваливается.
Так продолжалось до утра.
Утром он обнаружил, что спиртное кончилось, и собрался в магазин. Лиля не задерживала. Это бесполезно. Она могла бы пойти с ним вместе, но эта экскурсия была ей отвратительна.
Очередь из алкоголиков напоминала стадо крыс: все нацеленные, молчаливые и в сером.
Ганди ушел самостоятельно и довольно скоро вернулся. Не один, а в компании. Рядом с ним — здоровый маргинал в суконном берете. Он обнимал трехлитровую банку с солеными огурцами, прижав ее к животу.
Ганди вынул из портфеля три бутылки водки и пакет арахиса.
Лиле стало ясно: Ганди познакомился с мужиком в очереди и пригласил с собой, чтобы не пить в одиночку. Для компании.
Они сели друг против друга за журнальный столик. Открыли банку с огурцами. Приготовили стаканы.
Нужен был тост. Ганди взял слово. Он говорил хорошо и интересно. Тема — вполне философская: о смысле жизни, о задачах природы. О том, куда девается сознание после смерти и зачем вообще нужна смерть. В основном для того, чтобы освободить поляну для следующих поколений. Ад — это муки совести. А рай — это полная гармония с собой. Легче всего добиться гармонии верующему человеку. Вера нужна не для того света, а для этого.
Маргинал слушал внимательно, подавшись вперед. Похоже, что он никогда раньше не беседовал с таким образованным и интересным человеком.
Выпили по стакану.
Далее тост взял маргинал. Он сказал, что его зовут Валик, что он вор с вкраплениями мокрухи. Поведал, что ему тридцать лет, из которых десять он провел на зоне. Неделю назад вышел из тюрьмы. Не работает и не будет. Настоящий вор никогда не опустится до работы.
— А кормить кто будет? — спросил Ганди.
— Так украду, — объяснил Валик.
Выпили еще по стакану. Беседа продолжалась.
Лиля не слушала, с отвращением смотрела на Валика. Он был весь грязный, засаленный, тупой, но изначально красивый, с синими глазами и тонким сухим ртом. Если бы его отмыть и одеть… нет, ничего бы не вышло. Все равно зверь — грязный, вонючий и беспощадный. Как медведь после спячки. Что он делает в их номере? Как получилось, что Ганди его притащил? Совсем отшибло мозги.
