— Идиотка, — говорит Светлана. — А если бы ты умерла?
— Но ведь не умерла.
Да. Тамарка осталась жива. Встретила команданте и даже определила его в гостиницу.
Камень тем временем шел своим ходом. Тамарка кривилась от боли и замирала. Команданте не понимал: в чем дело? Но вопросов не задавал.
Возможно, он думал, что у русских так положено по протоколу: в халате и с перекошенной рожей.
Команданте — молодой мулат с зелеными глазами. Не влюбиться невозможно. Но когда по узкому мочеточнику движется камень с шипами — не до любви.
Тамарка вернулась в больницу. К вечеру камень покинул ее тело, громко клацнув о дно унитаза. Тамарка заглянула удостовериться. Камень был похож на маленькую мину, которую подкладывают под корабль или пускают на пути корабля.
Этот камень и был своего рода мина. Она вполне могла взорвать невинную Тамаркину жизнь, но Бог не позволил. Сохранил Тамарку.
Как опустела бы земля без нее…
Подошло время обеда. Светлана налила себе суп и замерла над тарелкой. Одной есть было неинтересно.
В последний день Тамарка сказала:
— Ты у меня есть, и это не дает мне опуститься.
Куда опуститься? Откуда?
У Тамарки есть дети и внуки, но они далеко, а Светлана — почти рядом. Тамарке важно то, что они появились в одно время и из одного места с разницей в пять минут. Прожили один кусок эпохи, продержались в истории страны. Светлана и Тамарка — современники, у них общие воспоминания. И никакие Севильи, никакие дети это не заменят. Севилья — чужой город. Дети — другие люди. Они живут на разных скоростях, и умирать они будут в одиночку, каждый за себя.
Светлана сидела в пустом доме над остывающей тарелкой и осознавала: пока у нее есть родная сестра, Светлана остается маленькой, любимой, привязанной к древу жизни, и ей не страшен пустой, холодный космос.
Тамарка ехала в такси и хвасталась перед шофером, выкладывала свои козыри: у нее муж-генерал, сестра-кинозвезда, а дочь живет в Испании, в Севилье, в том самом городе, где жила знаменитая Кармен.
Эволюция
Фоме исполнилось восемнадцать лет. Для собаки это много. В пересчете на жизнь человека — сто двадцать шесть лет.
Фома был мне предан, любил всем своим собачьим сердцем. Но еще больше он любил моего мужа Сашу. Он видел в нем вожака. А я всего лишь жена вожака.
Я платила ему ответной любовью, кормила по-царски, покупала грудинку, которую берут на суп: там хрящики, косточки и много мяса. В ванной я Фому не мыла и не расчесывала специальным гребнем. Он ходил грязный, как бомж. За все восемнадцать лет его чесали два раза, если я что-нибудь не путаю. А может, и один раз.
Соседи делали мне замечание, призывали к порядку. Я с ними соглашалась, но все оставалось по-старому. В чем проблема? Пес был сыт, здоров и весел. И пользовался успехом у женщин своего круга. Не хочется говорить «у сучек».
Это грубо. Они выделяли Фому среди других кобелей, ухоженных и породистых, не обращали внимания на внешний вид Фомы, ценя его внутреннее содержание. Видимо, у собак тоже бывает духовное родство.
На даче вместе со мной жила нянька Ирина Александровна. Она пасла мою трехлетнюю внучку, ходила с ней гулять на детскую площадку. Фома увязывался за ними. Прибегал на детскую площадку и первым делом мочился в песочнице. Наверное, писать в песок особенно приятно.
Мамаши и няньки дружно возмущались. Имели право. В песке играли дети, а собачья моча — это микробы, антисанитария и полное неуважение к аудитории.
Ирина Александровна возвращалась домой и заявляла скандальным голосом, что больше она с Фомой на площадку не пойдет и выслушивать упреки не собирается. Не такая у нее зарплата, чтобы выслушивать упреки в оскорбительной форме.
Что же делать? Сказать Фоме: «Не ходи», он не послушает. Даже ухом не поведет.
Он каждый день с утра сидит и ждет, когда можно будет выйти на волю.
Открывается калитка, и Фома вылетает, как пуля из ружья. Вокруг него — открытое пространство, море запахов, купол неба и собака Альма за соседним забором. Она не видит, но каким-то образом чувствует Фому, приходит в восторг и несется вдоль своего забора, как угорелая.
Фома тоже несется параллельно, на морде азарт и воля к победе. Я не понимаю: что бы это значило? Собачья олимпиада или просто выброс энергии? Так или иначе, прогулка для Фомы — это основная составляющая бытия, как еда. А может, и важнее.
Привязать его к дереву? Кто будет привязывать и где взять веревку? Да и вряд ли он подчинится. Его надо поймать, держать. Он будет выворачиваться, выть, вырываться.
Мой муж Саша был против всякого насилия. Он всегда выступал на стороне Фомы: свобода и воля.
Я вдруг догадалась, что надо сделать. Следует загнать его в гараж, потом захлопнуть дверь и запереть. Он посидит в одиночестве пару часов, пока внучка не вернется с прогулки. Тогда можно будет открыть гараж и выпустить пленника. Он, конечно, будет обижаться, но недолго. Фома отходчивый.
Я так и сделала. Взяла веник и стала гнать Фому в гараж. Он решил, что я хочу его убить.
Оказавшись в гараже, Фома сел на бетонный пол и повернул ко мне морду. Он смотрел на меня, в его глазах явно читалось: «Как ты можешь хотеть моей смерти, когда я так тебя люблю?»
Его глаза были умоляющие и совершенно собачьи. Люди не умеют так смотреть и так покоряться неизбежному.
Я поставила себя на место Фомы. На его месте было невыносимо. Я выпустила Фому из гаража и отправилась с ним гулять в липовый парк, подальше от детской площадки.
Я пожертвовала своим временем и своими планами. Потратила на Фому золотые утренние часы.
Мне пришлось менять распорядок дня. Два раза в день внучка отправлялась на прогулку, я вынуждена была идти с Фомой в липовый парк. Но не такое это большое наказание: гулять в липовом парке.
Однажды Фома пропал.
Мой муж Саша стал нервничать: где Фома? Его могла сбить машина. У Фомы была отвратительная привычка облаивать машины и кидаться под колеса. В последний момент он все-таки отскакивал, но это был самый последний момент. Шофер выскакивал из машины и замахивался ногой на Фому, но Фома успевал увернуться.
Что случилось? Фома не успел отскочить, и машина его переехала, и он сейчас лежит на дороге с оскаленной мордой?
Второй вариант: его застрелили специальные молодчики (живодеры). В округе развелась целая колония бездомных собак. Они собирались в стаи, как волки, и нападали на людей.
Рядом с нашим поселком находился санаторий ФСБ (Федеральная служба безопасности, а это серьезная вооруженная организация). Они отвечали за отдыхающих и время от времени убирали лишних собак, как мусор.
