Я смотрю на него и думаю: какие качества должен иметь человек, чтобы стать политиком?
Однажды я была в музее военной академии. Я спросила у экскурсовода:
— Какие качества должен иметь военачальник? Александр Македонский, например, или Георгий Жуков.
Экскурсовод ответил:
— Память.
Что это значит? Все помнить, ничего не забывать.
А чем должен владеть политик? Искусством компромисса. Политик должен быть хитрый. А хитрость — это разновидность ума.
К Маргарете мелким шагом подплыл художник с длинными волосами. Протянул картину в раме. Преподнес подарок. Картина не большая, но и не маленькая. Маргарета слегка растерялась. Подскочил молодой сотрудник «Икеи» в униформе, взял картину. Унес.
Интересно, куда Маргарета ее определит? Скорее всего, в гараж. Вряд ли в свое жилище. У них на стенах наверняка висят подлинники великих. Рембрандт, например.
Данный художник к великим не относится. Ему подходит слово «вездесущий». Он — везде. Я встречаю художника во всех местах, куда бы ни пришла: на приемах, на премьерах, на просмотрах. Как он рисует (вернее, пишет), я не знаю. Не приходилось видеть. Я даже не знаю: бывают ли у него выставки? Главная его задача — мелькать, напоминать о себе. Он карабкается к славе по очень крутой, практически вертикальной плоскости. И движется медленно, срываясь вниз время от времени.
Я часто замечаю его возле престарелых начальниц. Выглядит художник убедительно. А шестидесятилетние начальницы тоже хотят любви, хоть и прячут свое желание.
Лицо и одежда у художника вполне пригодны для любви, а душа и мысли скрыты во мраке. Однако умные начальницы умеют отделять зерна от плевел. Так что художник замер на отвесной плоскости, как летучая мышь, и ни туда ни сюда.
Интересно, кто его позвал?
Я спросила у Марьяны:
— Это ты позвала художника?
— Нет. Он дружит с нашим послом.
— А зачем он нужен послу?
— Я думаю, что инициатива дружбы идет не от посла, — дипломатично объяснила Марьяна.
Какова функция этого художника в обществе? Возможно, микроб. А может, и не микроб, а питательная среда, необходимая в эволюции. Для того чтобы понять, что такое хорошо, надо знать, что такое плохо. Художник обеспечивает это знание.
Как отдыхал Ингвар Кампрад? В запоях. Время от времени его посещали запои и уводили в другую реальность. Ингвару там нравилось.
Жена много раз предлагала ему лечиться от алкогольной зависимости, но Ингвар решительно отказывался. В запоях он отдыхал. Выдыхал усталость. Это был его праздник.
Можно понять. Талантливых людей часто посещает патология одаренности. Ингвару она не мешала.
До церемонии открытия оставались минуты. Я стала продумывать свою речь.
Мой основной козырь — ироническая интонация. Я не люблю пафос. Мне кажется, что пафос — это глупость плюс безвкусица. А юмор — это ум плюс мировоззрение.
Что можно сказать о мебели «Икеи»? Элементарные деревяшки, скрепленные элементарными болтами. Примитивизм. А если хочешь купить что-то красивое — иди в другой магазин. В «Три Кита», например.
В «Икее» мебель дешевая, но она и выглядит, как дешевая, студенческая. Эконом-класс.
Можно так начать свою речь, но это не смешно, а оскорбительно. «Икея» — детище Ингвара, а детьми следует восхищаться. Критика неуместна даже в шутку. Маргарета просто не поймет и обидится, и я подведу Марьяну. Ее просто выгонят с работы.
Не нравится — не приходи на открытие. Сиди дома. А если пришла и села за стол — изволь соблюдать правила игры.
Владимир Ильич Ленин говорил о себе: «Я понимаю юмор, но не владею им». Возможно, Маргарета тоже не владеет, но она от этого не становится хуже. За что ее обижать? За то, что она богата? Но при всем своем богатстве она ходит в тапках и растянутой кофте, хотя могла бы нацепить на каждый палец по бриллианту величиной с булыжник, а на уши повесить целую люстру…
В этот момент меня объявили.
Я не знала, что я скажу. Но надо было выходить и говорить.
Я вышла, обернулась лицом к присутствующим, выпрямила спину, вскинула голову. И начала.
Дословно я не помню, но содержание моей речи примерно такое:
— История человечества знает три степени мастерства. Чтобы было понятнее, приведу для примера швейное дело: первая степень мастерства — это мешок с дыркой посредине, для головы. И две дырки по бокам — для рук. Это одежда дикарей, чтобы не холодно было бегать за мамонтом.
Вторая степень мастерства — это когда портной умеет шить. Он берет материю и воплощает все, что он умеет: складочки, рюшки, бантики, плечики, воланы — буквально все-все-все, до чего дошла швейная наука.
И есть третья степень мастерства: маленькое простое черное платье от Шанель и бриллиантовый бант на плече. Можно не бриллиантовый, из кристаллов «Сваровски». Никто не заметит разницы. Талантливо и лаконично.
Мебель «Икея» — это строгий скандинавский стиль. Третья степень мастерства.
Дерево — материал честный, долговечный, практически вечный. И красивый, как все, что создала природа. Сейчас в мебельной промышленности используют заменители дерева, а именно прессованные опилки, их называют ДСП. Эти ДСП обклеивают пленкой и выдают за панели дуба.
В пищевой промышленности придумали искусственную черную икру из нефти. Внешне она похожа на настоящую, но в рот не возьмешь. ДСП — это тоже своего рода икра из нефти. ДСП служит недолго. А мебель «Икея» — навсегда, длиннее чем жизнь. Она пахнет березой и сосной. И через какое-то время ты перестаешь ее замечать, потому что эта мебель врастает в твой дом и становится тобой. Полная совместимость.
Ингвар Кампрад экономит деньги покупателя, но никогда не экономит на качестве. И люди хотят эту мебель. Недаром эти синие кубы магазинов рассыпаны по всему земному шару, и все народы им рады. И мы, русские, в том числе.
Спасибо Ингвару Кампраду и всем, кто бережет его покой и создает вокруг него творческую атмосферу.
Маргарета смотрела на меня блестящими глазами. Она улыбалась. На ее лицо лег нежный румянец. Она помолодела на глазах, и было легко разглядеть в ней ту, прежнюю Маргарету, которую Ингвар увидел когда-то и полюбил навсегда.
Вечером в моем доме раздался звонок. Я открыла дверь и увидела молодую девушку, по виду студентку. Это была сотрудница «Икеи». Она привезла подарки: две довольно большие картонные коробки. Я предложила девушке пройти в дом, выпить чаю, но она торопилась.
Девушка сразу ушла, а я с любопытством открыла обе коробки. В одной было ведро для шампанского. В такое ведро кладут лед и погружают в него бутылку.
В другой коробке — фужеры для вина.
Я вытащила все это на стол и стала любоваться. Ведро конечно же не было серебряным, но нарядно блестело. Фужеры — тоже не хрустальные, из чистого стекла, но тонкие, прекрасной формы.
