В гастрольный тур в этом году Мира ехать отказалась категорически – хоть стреляйте, хоть увольняйте – нет, и всё! Наездилась, других посылайте, артистов полная труппа, есть из кого выбирать.
К тому же театр на летний сезон не закрывался, в нем оставляли второй состав, который работал несколько спектаклей. Не каждый день, но все же работал. А на Миру навалилась такая прорва дел, что ее требовалось разгрести как-то и упорядочить за время гастролей театра.
Во-первых, это выставка. Точнее, результаты этой уникальной выставки. Начавшись в Москве в начале января, она триумфально объездила всю страну и в июне вернулась в Москву, на этот раз выставившись в Манеже.
А вот дальше начиналось самое интересное – выставка вызвала такой повышенный интерес к себе, что Министерство культуры приняло решение сделать на основе нее музейную экспозицию. Так сказать, в виде пробы, для начала на год. И теперь Лев Аркадьевич, как один из главных распорядителей выставки, был назначен куратором этого нового проекта, подыскивал помещение для музейной экспозиции и проводил переговоры с частными владельцами экспонатов.
Он администрировал вовсю, а Мира принимала участие в переговорах, а еще засела за описание каждого будущего экспоната – историю возникновения, предназначение, легенды и были, связанные с каждым экземпляром. Одним словом, титанический труд, больше похожий на научный трактат.
Но ей было в самый раз, то, что надо – побольше работы, поменьше возможности и времени думать о чем-то другом.
Ну и звукозапись. Как-то навалилось очень много озвучки сразу: один сериал иностранный, несколько мультфильмов одновременно, запись электронной книги, выступление на радио. А еще за ней осталось четыре спектакля в месяц.
Вот и носилась по всей Москве, как заведенная, а вечерами засиживалась за составлением подробного описания экспозиции. Доводила себя до полного изнеможения, в кровать вечером падала, не успевая ни о чем подумать, и спала без сновидений и дурных мыслей.
Наросла-то корочка на ране – болела, ныла не переставая, жить еще не давала, но работать, как каторжанке, уже не мешала.
– Поздравляю всех, мы закончили! – объявил по громкой связи в студии режиссер звукозаписи. – Хорошая работа. Всем, как говорится, спасибо, и все свободны.
По традиции аплодировали все – и актеры, что стояли перед микрофонами в закрытой комнате записи, и звукооператоры, и техники, и администраторы.
Все! Очередной дубляж фильма закончен. Большое дело.
Слава богу, а то Мира устала совсем, переусердствовала все-таки она с рабочим рвением.
Все улыбались, бестолково толклись в операторской, обнимались-расцеловывались, поздравляя друг друга. Кто-то очень предусмотрительный принес шампанское, вызвав громкие возгласы одобрения. Его тут же открыли, разлили по пластмассовым стаканчикам, режиссер Антон Корнеев двинул небольшую поздравительную речь, пересыпанную легкими шуточками, все чокнулись, выпили, и Мира, чтобы не выпасть из коллектива, сделала один глоток. А народ, быстренько допив шампанское, куда-то сразу заторопился, стараясь поскорей смыться по своим делам.
Ну, нормально, лето же, а они и так тут в студии, как в подземелье, отсидели с этой записью.
Мира тоже примерялась под шумок и суету слинять по-быстрому, и ей почти удалось, но в коридоре ее догнал Корнеев.
– Мира! – позвал он, выскочив за ней из студии. – Подожди.
Мира обернулась и с легким недоумением смотрела, как он торопливо подходит к ней.
– Слушай, – несколько скованно обратился он. – Я тут хотел пригласить тебя на ужин.
– Сейчас? – явно тормозила она.
– Ну да, – подтвердил он.
И тут Мира поняла, что конкретно он имеет в виду, но на всякий случай все же уточнила:
– Ты ухаживаешь, что ли, за мной? В этом смысле?
– В этом, в этом, – усмехнулся он и покрутил головой. – Ты странная девушка, Мира, вот такая, которая спрашивает, в каком смысле ее приглашает на ужин мужчина. Ну как тут не запасть и не влюбиться.
– А ты влюбился, что ли? – перепугалась она откровенно.
– Очень близок к этому. – И повторил: – Ну, так что, на ужин-то пойдем?
Мира уже вздохнула поглубже, чтобы отказать, и лихорадочно подыскивала в голове причину и способ, как бы это сделать потактичней, правдоподобней и… И вдруг, словно не она, а чей-то ироничный голос в ее голове громко произнес:
«Да ладно тебе, попробуй, сходи, вдруг что получится, не все же помирать и упахиваться до потери сознания. К тому же закон «клин вышибается клином» никто не отменял».
Она так и замерла с приоткрытым ртом, забыв выдохнуть, застигнутая этой мыслью врасплох.
– Я что, предложил что-то табушное? Типа девочкам нельзя? – не понял ее растерянности Антон.
– Нет, – торопливо ответила она и тут же поправилась: – То есть да, – и понесла какую-то чушь. – То есть нет, в смысле не табу и про девочек. А да, в том смысле, что да.
– В смысле: да, идем ужинать? – рассмеялся он.
– Да, – решительно выдохнув, подтвердила она и тут же подумала об актуальном. – Только, наверное, надо переодеться? А то я по-простому.
– Вот нет, не надо. Я тебя не отпущу, а то передумаешь. А чтобы ты не грузилась прикидом, выберем что-нибудь не пафосное.
– Ну, давай выберем, – согласилась Мира.
Когда они ехали в демократичное, но все же не самое дешевое и простецкое кафе на машине Антона, Мира все поглядывала на него сбоку, присматриваясь.
В самом деле, думала она, закон «клина» еще никто не отменял, а Корнеев на эту роль подходит практически идеально – интересный мужик, молодой, здоровый, свободный, насколько она знала, он год назад развелся и находится в постоянных выяснениях и дележах имущества с женой и бывшей тещей. Об этой его эпопее не только судачат, но и откровенно говорят на студии, какие-то там затяжные бои идут.
Он умен, талантлив, перспективен, какое-то там еще одно образование получает, тоже режиссерское, но уже игрового кино. Да и просто нормальный, симпатичный мужик, без вредных пристрастий.
Почему нет? Вот очень даже «да». У нее в памяти вдруг всплыла цитата про «отчаянные времена, требующие отчаянных мер».
И вечер у них, как ни странно, удался. Они засиделись в кафе, с удовольствием разговаривая и слушая друг друга. Он рассказывал, как стал звукорежиссером и почему пошел учиться на «игровика», как он это назвал, вспоминал какие-то веселые и курьезные рабочие моменты, расспрашивал ее про голос. Удивлялся, поражался ее объяснениям, разумеется, без лишних подробностей, восхищался и расписывал перспективы, чего можно добиться и достичь с таким уникальным речевым аппаратом и как он может помочь в этом.
Вечер прошел замечательно, и первый раз за много месяцев Мира чувствовала себя приятно и спокойно. А когда он привез ее прямо к подъезду, она вдруг подумала: а может, рискнуть и, уж коли взялась за этот самый клин, то…
