Даже неожиданно снялась в кино в небольшой роли неизлечимо больной девушки, уж очень созвучной с ее внутренним состоянием, и, как утверждал режиссер, идеально попав в задуманный образ.
Она находилась в постоянном внутреннем диалоге с собой и озвучивала каждый свой шаг, уговаривая себя, как умственно отсталое дитя.
«Так, – говорила она себе, – теперь сделай это. Просто сделай, и всё. Молодец. А теперь сделай это. Подними обе руки и сделай».
Делала и двигалась дальше.
А потом не стало в ее жизни и Петеньки. Совсем.
Как-то Мира позвонила Ларисе Максимовне, хотела провести время с малышом, но та, расстроенно вздохнув, пожаловалась:
– А Петенька теперь, Мирочка, с отцом живет. Андрей женился, вот у них теперь семья. В садик у них там ходит, в Москву ко мне пока не ездит. Андрюша говорит: пусть поскорей привыкнет к новой жизни, к новому месту и к Ольге.
– А как вы? – первый раз за все время искренне заинтересованно спросила Мира.
– Да как, – всхлипнула Лариса Максимовна. – Тоже привыкаю, как Петька. Тяжело, Мирочка.
– А вы сами к ним ездите почаще, – предложила выход Мира.
– Да и то верно, – шмыгнула носом мама Андрея.
Ночь Мира не спала. Не могла. Все думала еще и про эту свою новую огромную, как космос, потерю. А к утру поняла, что Барташов прав.
Не надо ей видеться и общаться с мальчиком. Не надо оставлять этих ниточек, мостиков, лазеек, связывающих ее с Андреем через Петьку.
Тогда эта боль растянется призрачной надеждой на неизвестно сколько.
А так отболит дырой раненой, затянется тонкой коркой и будет ныть всю оставшуюся жизнь, но уже без крови и острой непереносимой боли.
И она жила дальше.
Час за часом, день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем.
Ни с кем не делясь своими переживаниями и своей болью. Ничего, жила.
На восьмое марта вдруг объявился Коля. С большим букетом роз, с корзиной фруктов и овощей, завалился к ней в гости. Поздравлял, был весь на подъеме, бравурил, предложил приготовить вместе, как бывало, ужин и посидеть, поговорить. Просто так, по-дружески.
И Мира согласилась. И у них получился хороший, приятный вечер – вкусный ужин, легкое вино, которое пил Коля и попробовала полбокала Мира. Ростошин с энтузиазмом рассказывал об изменениях в своей жизни, о том, что он ушел из театра кукол в полноценную антрепризу и снимается в сериалах, сразу в двух проектах, начал неплохо зарабатывать и ему очень шел успех и ужасно нравилось все, что он делал.
– Ты знаешь, – говорил он проникновенно. – Я даже благодарен тебе за то, что ты меня выгнала. Переживал ужасно, пил неделю и решил по пьяной лавочке, что надо тебе отомстить как-то. И не придумал ничего универсального, кроме избитого во все века – надо стать известным. Самым востребованным артистом, богатым и знаменитым и прийти к ней и спросить: «Ну, что, не жалеешь, что упустила такого мужика?» Если бы пил еще неделю, может, и придумал бы что-то более оригинальное. А так остановился на этой продуктивной идее и взялся за ее осуществление. Сразу же ушел из театра, доснялся тогда в той своей роли, мне прямо в тему туда все мои душевные муки легли, как под текст прямо. Классно получилось. Ты видела?
– Видела, действительно классно, – подтвердила его ожидания Мира.
– Ну, вот. А после той роли посыпались предложения, и в антрепризу пригласили, сейчас репетируем чеховские рассказы, и в сериалы меня утвердили.
– Это здорово, – произнесла без особого энтузиазма Мира.
– А у тебя, я слышал, выставка очень удачная прошла.
– Да, – похолодело у нее в момент в груди от напоминания о той самой выставке, но она смогла договорить: – Удачная.
– Давай за наш успех, – предложил он тост и поднял бокал. Чокнулись: он вином, она морсом, выпили, и Коля сообщил с воодушевлением: – А еще у меня девушка появилась. – И тут же внес уточнение: – Любить я буду тебя всю жизнь, это я уже понял, но влюбляться в других мне мое чувство к тебе не помешает.
– Коль, – посоветовала она. – Не надо влюбляться, просто люби других девушек. А ко мне у тебя все скоро пройдет.
– Не пройдет, – твердо заявил он.
– Как знаешь, – не стала спорить Мира.
Они посидели еще недолго, с полчасика, и Ростошин ушел. К той, новой девушке, влюбленность в которую монтировалась с любовью к Мире вполне себе удачно.
За восьмым марта – день за днем, день за днем, дожила как-то до майских праздников. До Дня Победы. И Мира, вместе с семьей шла в «Бессмертном полку» с портретами прадеда, прабабушки и деда.
И это был первый день, с той ночи и ухода Барташова, когда ей было светло на душе и торжественно радостно. И отпустило хоть ненадолго.
Ничего не получалось и не складывалось у Барташова, как он ни старался сложить, связать и наладить.
Ни через месяц, ни через два, к марту, Ольга свою работу так и не бросила, отговариваясь тем, что есть проекты, которые, кроме нее, никто не может довести до конца. А вот когда она уже все закончит и передаст дела преемнику… Секса с ней Барташов и сам-то не очень хотел и не рвался им заниматься с женой, так, раз, ну два в неделю, а то и вовсе неделями без интима обходились, добирал этого добра на стороне. Кстати, к большому облегчению самой Ольги.
Готовила у них в основном домработница, Ксения Павловна, как и следила за порядком, Ольга мужа и пасынка своей готовкой не баловала – иногда могла ужин какой-нибудь сладить, а на завтрак предпочитала что-то быстрое и незатейливое подавать на стол.
Да, насчет пасынка. С Петькой дела у них не заладились сразу.
Он капризничал, просился к бабушке, надувался и обижался, сидел в своей комнате и играл, отказываясь выходить в гостиную, когда взрослые были дома. Андрей пытался поговорить с ним, как-то наладить контакт:
– Ну ты чего, сынок? – пытался он докопаться до истоков такого поведения. – Что не так-то?
– Я вам ненужный тут, – дулся Петька. – Вы со мной не читаете, не играете и не занимаетесь, как бабушка. Даже Костатина со мной играет, а вы нет.
– Мы же работаем, сынок, – увещевал его Андрей.
– А когда не работаете, тоже не занимаетесь. – И вздыхал тяжело, по-взрослому: – Я не нужный тут никому. – И поднимал на отца несчастные темно-синие свои глазищи и просил: – Я к бабуле хочу. И к Мире. Им я всегда нужный.
– Ты просто не привык, Петюша, – уговаривал его Барташов. – Тебе надо больше проводить времени с тетей Олей, чтобы вы узнали друг друга получше.
– Она не хочет меня получше, – снова вздыхал Петька и отворачивался чтобы не смотреть на отца, так на него обижался. – Она занята, по телефону говорит, в компьютере работает, а играть не умеет и не хочет. И читать ей некогда.
