В лаборатории все осталось по-прежнему, только мониторы были выключены. Голова в колбе также безучастно пялилась в пустоту черными глазницами.
– А что ж вы компьютеры-то не разбили? – спросил я Айболита.
– Зачем? Жесткие диски забрали… Да к тому же, будем уходить, Кот тут все подорвет. База заминирована. На случай такого вот случая…
Мы стояли в дверях, раздвинув металлическую мишуру. Я старался не светить на колбу, направил луч вниз. Отсюда было видно, как сбоку постамента, на котором она располагалась, горит маленький экран. Айболит, судя по всему, не знал, как подступиться к решению задачи.
– Давай я.
– Давай, – облегченно согласился он. – Только обязательно нужно разбить нейрофон. Наверное, придется взять топор с пожарного стенда и…
Я выхватил у него из-за ремня пистолет, передернул затвор и выстрелил. Колба разлетелась, мы успели заметить, что пуля легла ровно в переплетение проводов за ухом, а потом я опустил фонарь, чтобы не видеть результат.
– Откуда мне знать, где тут у вас пожарный стенд!
Вернулись к Айболиту, он уселся в кресло, я опустился на кровать, радостно скрипнувшую под моим весом. Посидели, помолчали…
– Ты выпить вроде просил, – вспомнил Айболит.
– Было дело.
– Эти алкоголики сейчас там наше пиво пьют… Между прочим, мое любимое.
Он достал из ящика стола бутылку виски, поставил перед керосинкой, напиток загорелся янтарным светом. Я вспомнил, что уже больше суток ничего не ел. И сразу же заурчало в животе.
– А вот с закуской проблемы, – отозвался Айболит. – Закуска у меня, сам понимаешь…
Грохот, который мы даже не услышали, а скорее почувствовали, прервал его речь. Подземелье содрогнулось, зазвенели склянки в шкафу, метнулись по стенам тени…
Краем глаза я заметил, как керосинка соскальзывает на пол. Бросился к столу и успел подхватить лампу в последний момент. Но тут же выронил – стекло обожгло руку. Грохнувшись на доски пола, керосинка не погасла, я взял ее за проволочную петлю и вернул на стол. А Айболит уже у выхода, замер перед распахнутой дверью…
Вначале тихо. Потом откуда-то доносится треск автоматной очереди, следом несколько одиночных, снова грохот. Мы стоим не зная что делать. Вернее сказать, это Айболит не знает, а у меня руки чешутся встретиться с Прапором и засадить ему в череп пулю-другую. Вот только где проход в чебуречную, в какую сторону бежать, я не знаю. Да и Кот приказал ждать его здесь, а приказы нужно исполнять.
Из глубины коридора накатывает поток пропитанного гарью воздуха. Потом прилетает топот шагов. Кто-то бежит. Я сую керосинку Айболиту, толкаю его обратно в комнату, прикрываю дверь и, встав на колено у края ниши, беру на прицел темноту. Спустя несколько секунд из-за поворота выныривает мечущийся луч фонаря.
– Стоять! – предупредительно кричу я.
– Свои! – отзывается Кот.
Я узнаю силуэт. Из двери выскакивает Айболит со своей керосинкой наперевес.
– Что там?! – тревожно кричит он.
Но Кот не отвечает. Подбежав, он не останавливаясь дергает меня за собой. Вся его одежда присыпана пылью, как мукой. Я бросаюсь за ним, подцепив по эстафете Айболита. Некоторое время бежим молча. Потом Кот резко останавливается у одной из дверей, распахивает и исчезает внутри. Я медлю… и тут он выныривает, держа фонарь в зубах. В каждой руке у него по канистре.
– Помогай! – мычит он невнятно.
Мы с Айболитом бросаемся в арку. Бетонный закуток, куча проводов по стенам, стенд с электрическими автоматами. В углу на каркасе из труб двигатель – генератор. В стойке рядом две канистры. Я, опередив Айболита, хватаю обе.
Выскакиваю в коридор. Здесь уже едко воняет бензином. Поодаль Кот, размахивая канистрой, щедро поливает пол, стены и даже потолок. Я подскакиваю помогать.
– Заряд сработал, но обвал толком не получился, – мычит сквозь фонарь во рту Кот. – Они запустили хрень какую-то, типа беспилотников.
– Чего запустили? – переспрашиваю я.
– Беспилотники. Маленькие, с блюдце размером. Не стреляют, а как будто режут. Я оборачиваюсь, а Шварца уже напополам развалило…
Вдруг он всем телом наваливается на меня, чуть не сбивает с ног. Канистра глухо звякает о пол, вылетевший фонарь замирает, упершись лучом в стену. Я подхватываю Кота под мышки, чувствую левой рукой кровь. Над головой проносится дуновение горячего ветерка, еще одно. По стене щелкает искра. Чуть ближе к бензиновой луже, и полыхнуло бы. Пригибаясь, волоку Кота до входа в генераторную.
– Гаси керогаз! – шипит Кот высунувшемуся Айболиту.
Ойкнув, тот прячется обратно. Мы вваливаемся следом. Если у них приборы ночного видения, даже и высунуться нельзя. Нужно поджечь бензин! Может до нас достать. Но вариантов нет…
– Давай керосинку! – приказываю я Айболиту.
Тот переглядывается с сидящим на полу Котом. Кот кивает и, сморщившись, хватается за плечо. На рукаве расползается темное пятно.
– Я сам! – резко вскрикивает Айболит.
Оттолкнув меня от двери, встает у косяка, примеривается…
– Пусть земля горит под ногами алкоголиков! – орет он в коридор.
И подавшись вперед, бросает свою лампу как гранату. Раздается звон, но его сразу же накрывает рев взметнувшегося пламени. Багровый свет врывается в наш подвал, и в этом свете я отчетливо вижу, как Айболит валится навзничь. Но только головы у него нет: из аккуратно срезанной шеи бьют два фонтана крови. Я машинально отступаю в сторону, чтобы не попасть под черную струю…
Глава 9
– Не поднимай, – сказал Кот.
И отвернувшись от ветра, прикурил. Моя рука замерла на полдороге к визору шлема. Я тоже хотел курить.
– Почему?
– Спалишься.
– Да кто заметит-то?
Манежная площадь, заставленная машинами МЧС и микроавтобусами «скорых», напоминала растревоженный муравейник: в густой темноте, разрываемой заполошным блеском мигалок, бегали смазанные тени. Светоотражатели на бушлате Кота вспыхивали от попадающих на них бликов. За оцеплением, на той стороне Моховой, толпа любопытных искрилась фотовспышками.
– У тебя борода, – заявил Кот и, зараза, глубоко затянулся.
– Ну и что!
– Борода по штату не положена.
А вот это верно. Мы типа двое пожарных, вышедших на перекур. Не то чтобы на нас кто-то обращал внимание, но рисковать не стоит… Я огляделся. Мы стояли у широкого портала – входа в гостиницу. По фасаду бегали красно-синие отсветы, выхватывая белые пятна лиц в провалах окон. Света не было ни в одном здании, и только багровыми углями тлели в ночном небе звезды кремлевских башен. Темнота – друг молодежи.
