– Живой? – спросил мужик.
Ага, точно! Узнал по голосу, это он был за рулем фургона в ту памятную ночь, когда я сбежал из дома.
– Суки вы все! – заявил я.
– Сам ты сука! – беззлобно откликнулся Айболит.
Я отобрал у него бутылку и от души присосался, тело явно начинало слушаться. Судя по всему, серьезную опасность здесь представляет только этот здоровяк, пришедший с Полиной. С остальными проблем не будет. Сейчас засадить ему в подбородок, потом Айболиту с ноги, Полине хватит и оплеухи… Вообще-то, если подумать, бедная девушка получает от меня практически при каждой нашей встрече. Как бы это не стало традицией.
– Хочешь сбежать? – лысый поймал мой оценивающий взгляд поверх бутылки.
– Есть такая мысль, – признался я, сделав последний глоток.
– Не напрягайся. Мы тебя не держим.
– А был ли смысл тогда меня сюда затаскивать?
– Смысл был, – подала голос Полина.
Она достала из нагрудного кармана мою флешку и покрутила в пальцах, давая возможность рассмотреть ее во всех подробностях. Нельзя было сказать, что на лице ее отпечаталось торжество, но что-то такое присутствовало во взгляде, отчего мне захотелось от души заехать ей по шее. Видимо, она уловила мое настроение, потому что спрятала флешку и слегка отступила за широкую спину своего спутника. То-то же!
– Думаешь, как мы умудрились? – спросил Айболит.
Вот у него и в голосе, и на морщинистой роже явственно присутствовало омерзительное самодовольство. И я тут же определился, куда влеплю ему, когда руки начнут слушаться: вот прям без разговоров сходу в челюсть, чтобы пару недель одним пюре питался…
– Сыворотка правды моего собственного сочинения, – продолжил похваляться Айболит. – Пациент не приходя в сознание выбалтывает все государственные секреты и спит со спокойной совестью. Побочные эффекты: понос, рвота.
И заржал, тощая скотина, протяжно, будто разрыдался. Лысый тоже выдавил из себя пару смешков. Полина не смеялась. И на том спасибо.
– Сколько я у вас тут? – спросил я у нее.
Флешка была спрятана в распаечной коробке на столбе у детской площадки возле моего дома. Только на дорогу у них ушло бы часа четыре. А ведь еще нужно было выбить информацию, то-се…
– Почти сутки.
– Ты уж прости, – вмиг посерьезнев, сказал лысый. – И за то, что втянули тебя в это, и за то, что флешку так нагло забрали. В качестве извинений приглашаем тебя к нам.
– Между прочим, большая честь, – все еще посмеиваясь, вставил Айболит. – Чтобы так сразу, без проверки и всего такого…
– К кому «к нам»? – проигнорировав Айблита, спросил я у лысого.
– К добрым людям, – пояснил он.
– А злые тогда кто?
– Те, кто цепляет на людей нейрофоны.
– Они сами на себя их цепляют.
– Ну вот ты теперь знаешь, на что эти гаджеты способны, – сказала Полина. – Ты хочешь себе такую штуку?
– Ну так рассказали бы всем, что это за гадость!
– Каким образом? – поинтересовался лысый.
Да… Я опустил глаза и тут же наткнулся на свои босые ступни. Ногти, между прочим, давно пора бы постричь.
– Где моя одежда?
Айболит наклонился и вытащил из-под кровати пластиковый лоток с моими шмотками. Засунул руку поглубже и выволок берцы. Я наклонился, но вынужден был схватиться за костлявое плечо Айболита. И в это время погас свет.
– Что бы это значило? – весело поинтересовался Айболит.
– Ничего хорошего, – отозвалась темнота голосом лысого. – Сидите здесь.
У двери вспыхнул неяркий зеленый луч – похоже, это был фонарик-брелок. Луч развернулся, на мгновение в проеме мелькнули два силуэта, и снова стало темно.
– У тебя есть чем посветить? – спросил Айболит.
– У меня даже носков нет.
– Понятно.
Он встал с кровати и принялся, шаркая по полу ногами, искать что-то. Загремело железо, раздалось невнятное ругательство – добрался до стола. Потом еще раз грохнуло, пролилась какая-то жидкость. Опять ругательство… И во мраке вспыхнул прямоугольник экрана ноутбука.
– Что-то сегодня геморрой за геморроем! – пожаловался Айболит и нырнул под стол.
– Я так уже несколько дней живу.
– Одно дело ты, другое – русская интеллигенция!
Айболит вылез из-под стола с керосиновой лампой.
Выдвинул ящик стола, пошарил там, достал коробок спичек и зажег фитиль. Комната наполнилась уютным желтоватым светом, надо сказать, очень уместным в этом кирпичном каземате.
– В двадцать первом веке живем! – вздохнул Айболит и захлопнул крышку ноутбука.
– Привыкай, вы же против прогресса боретесь.
– Это точно! – Айболит снова визгливо хохотнул.
Я предпринял еще одну попытку наклониться за одеждой, на этот раз более удачную. Кое-как напялил рубашку, только теперь обнаружив, что, оказывается, серьезно продрог. По-быстрому одел куртку, застегнулся. Носки торчали из голенищ ботинок. Кошелек, телефон, часы – все это лежало на дне лотка. Точно так же скидываешь железо в зоне досмотра аэропорта. Распихал вещи по карманам.
Из коридора донеслись торопливые шаги, мелькнул свет – Полина. Молча встала на пороге, направив на меня фонарь. Глаза заломило от яркого света. Я зажмурился.
– Ну? – не вытерпел Айболит.
Ответа не последовало. Прищурившись, я посмотрел на нее: рядом с ярким пятном фонаря поблескивал вороненым металлом пистолет. Ствол был направлен на меня. Действительно, геморрой за геморроем… Я не придумал ничего лучше, как продолжить шнуровать берцы негнущимися пальцами.
– Ты их навел? – спросила Полина.
В голосе звенела ненависть. И слышалась паника. Человеку в таком состоянии пистолет доверять нельзя…
– Кого? – ошарашенно спросил Айболит.
– Упырей.
– Где они? – он вскочил со стула.
– В кабаке, – пояснила она непонятно, и снова мне: – Отвечай!
– В глаза не свети, пожалуйста, – попросил я, справившись со шнуровкой.
– Я спрашиваю, ты навел упырей?
– Не совсем понимаю, о чем речь…
Я попытался подняться, ноги вели себя как протезы.
– Сидеть! – заорала она.
Грохнул выстрел, я оглох, в ящике у стены белыми лоскутами беззвучно осыпалось стекло. Внутри оказались полки, густо заставленные разнокалиберными пузырьками и коробочками, видимо, лекарства.
– С ума сошла! – испуганно выкрикнул Айболит.
Он стоял на коленях, зажав уши руками. Полине тоже досталось, фонарь ходил ходуном в ее руках. Поделом тебе, дура, хорошо еще, что рикошета не было, а то бы кому-нибудь из нас полчерепа снесло…
