Две недели (что не так уж и много, учитывая необходимость поддерживать идеальный порядок и чистоту) я потратила на то, чтобы научиться различать представителей семейства зонтичных и объехать все близлежащие болотистые низины в поисках единственного нужного. У карьера цикуты не оказалось, как и в сырой канаве у южной окраины фермы Гарольда Кларка. Угол Мэла давно был осушен. Однажды, когда я ехала по шоссе, меня что-то словно подтолкнуло остановиться у того места, где река Зебулон разливалась и заболачивалась и где весной я смотрела на пеликанов и верила, что их возвращение служит добрым предзнаменованием. Я надела желтые резиновые перчатки и выдернула высокий прямой стебель с красноватым налетом, белыми цветами и острыми зазубренными листьями. Корень издавал приятный сладковатый запах, отдаленно напоминающий морковь.
Капуста в огороде у Роуз уже налилась. Я срезала два кочана, когда ни Роуз, ни девочек не было дома. Разморозила в микроволновке свиную печень и корейку, достала купленную заранее в супермаркете оболочку для домашних сосисок. Привычная кухонная рутина теперь обрела особый смысл. Мелко нашинковала на бумажке корень цикуты (я решила использовать его весь, а стебель и листья оставила у реки). Тщательно вымыла нож и вилку, которой придерживала корень, и долго спускала воду в раковине, чтобы смыть ядовитый сок в отстойник. Сомневаюсь, что кому-нибудь придет в голову раскапывать сток, чтобы искать там следы яда. Затем смешала с фаршем нарубленный корень, добавила острый и душистый перец, чеснок, лук, тмин, паприку, корицу, гвоздику и побольше соли, заполнила фаршем оболочки и завязала. Сосиски получились толщиной с большой палец, ровные, аккуратные, смертоносные. Тщательно вымыла мясорубку и колбасный шприц. Разложила по банкам сосиски и шинкованную капусту. Залила рассолом. Чем-то все это напоминало приготовление пирога на день рождения. Пока готовишь, все время думаешь об имениннике. Так и я непрерывно думала о Роуз.
Изящество и простота задумки вызывали у меня гордость и доставляли истинное удовольствие. Джесс даже не притронется к ливерной колбасе с квашеной капустой, так же как и девочки, которых начнет воротить от только одного запаха. Даже для Тая, который с аппетитом наворачивал оленину, крольчатину и лютефиск
[4], это блюдо слишком «ароматное». Его мог выносить только изощренный вкус сестры. Красота плана и состояла в том, что Роуз сама выберет свою смерть.
Бумагу, на которой лежал нарубленный корень цикуты, я сожгла. Стараясь не оставить следов даже для самого дотошного обыска, я сожгла ее дотла, собрала пепел, завернула в другую бумажку, сожгла ее, собрала пепел и сожгла его вместе с листьями и травой в огороде. Стерилизовала все банки в скороварке, чтобы не допустить ботулизма, хотя Роуз и сама прекрасно знала об этой опасности: перед тем, как открыть банку, она наверняка будет прокаливать ее при температуре больше 212 градусов не меньше пятнадцати минут. Привычная кухонная рутина вернула мне утраченное спокойствие. К двум часам я уже все закончила и убрала. В половине шестого я сложила в коробку двенадцать банок и отправилась к сестре. На улице было жарко и пыльно. Когда я пришла, Роуз на кухне жарила бифштексы.
– Смотри, что я принесла. Сюрприз! – воскликнула я.
Она взяла коробку с улыбкой, поставила на стол и стала доставать банки. Персиковый компот. Томатное чатни. Маринованные огурцы. Веточки укропа выглядели совсем как ядовитые. Вытащив банку с капустой и сосисками, она расплылась в улыбке.
– Как мило! Ты что, это все сегодня приготовила?
– Нет, только капусту.
– Думаю, она вся достанется мне. Вряд ли кто-то еще решиться попробовать.
– Точно. Я бы сама такое есть не стала. Фу! Ненавижу квашеную капусту. От нее живот пучит.
– У меня нет. Спасибо.
Она чмокнула меня в щеку. В гостиной я заметила девочек и Джесса, они смотрели вечерние новости. Джесс повернулся, махнул мне и уставился в телевизор. Одна из банок с капустой стояла на самом краю стола, я подвинула ее и опять посмотрела на Джесса. Никакой невыносимой боли – первый раз за столько недель.
Пока я ехала домой, поднялся прохладный бриз. Теперь я была спокойна. И с любопытством смотрела в будущее.
40
Главное условие для сбора хорошего урожая – сухая погода. Влажные зерна кукурузы и бобы лежать не будут. Для кукурузы идеальная влажность пятнадцать процентов, для бобов – тринадцать. В спелом несобранном зерне влаги более двадцати процентов. Разница в несколько процентов грозит убытками в сотни долларов: придется либо продавать непросушенную кукурузу дешевле, либо тратиться на пропан, чтобы удалить лишнюю влагу. Сухой солнечный сентябрь – кругленькая сумма на счету в банке, дождливый – техника, увязающая в грязи, сверхурочная работа, претензии на элеваторе к высокой влажности и низкому качеству, скромные доходы.
В страду каждый день на счету. Начиная с 15 сентября Тай ежедневно выходил на поля с портативным влагомером, надеясь пораньше начать жатву, чтобы все успеть. Возвращаясь, он с Джессом (которого все же решил позвать) проверял комбайны: большой трехлетний шестирядный и старый двухрядный, купленный отцом с рук пять лет назад, уже тогда с наработкой больше четырех тысяч часов. В отцовском сарае еще стоял старый пикер, который срезал початки целиком, не вылущивая зерно, как комбайны. Початки можно было хранить какое-то время в двух амбарах к востоку от угла Мэла, что позволило бы работать быстрее. Однако Тай не хотел использовать пикер, потому что у современных сортов кукурузы были длинные початки, которые он то и дело вылущивал, оставляя зерно на полях. «Для птиц хорошо, для нас не очень», – говорил Тай. Мне пикер тоже не нравился, правда, по другой причине. Казалось, что с нашим везением не избежать несчастного случая. Пикеры опаснее комбайнов. Однажды я заметила из окна, что Тай с Джессом вытащили его из сарая и прицепили к трактору. Даже с большого расстояния он смотрелся угрожающе.
До нас доходили слухи, что соседи помогают Лорену и Гарольду. Говорили, у них работают двое братьев Стэнли, и даже Лиман Ливингстон отложил свой отъезд во Флориду на две недели. Но мы были настолько заняты, что думать об этом не хватало времени, а уж обсуждать и подавно. Долли однажды спросила Роуз на заправке, нравится ли отцу в Де-Мойне, на что сестра с приветливейшей улыбкой ответила: «Гораздо больше, чем он ожидал».
Судебное заседание назначили на 19 октября. Еще оставалось больше месяца. Мистер Картье сказал Роуз, что, поскольку Пит не являлся кровным родственником, его смерть никак на состав иска не повлияет.
Я продолжала жить так, как посоветовал адвокат на первой встрече, – будто под пристальным взглядом недремлющего ока. И ждала, когда же умрет Роуз. Правда, погода стояла жаркая, а квашеная капуста – зимнее блюдо.
18 сентября Тай сказал, что можно попробовать убрать ранний сорт кукурузы, росший в юго-западном углу. Влажность зерна там была около девятнадцати процентов, а в ближайшие дни обещали дождь.
