– Посмотри сама.
Она поднялась и достала из холодильника две бутылки. Взобралась на кухонный стол, сняла с сушилки два стакана и налила в один сок, а в другой молоко. Поставила на стол. Время сжималось.
– Похоже, сегодня будет жарко, тетя Джинни. Съездим в бассейн? Мы уже три дня не купались.
– Посмотрим.
– Дорин Патрик вчера звала меня, но мама не пустила.
– Подружились с Дорин?
– Не знаю. У нее есть парень.
– Кто?
– Джошуа Бентон. Учится в девятом классе, но уже водит машину.
– Только в школу, надеюсь. У него ведь, наверное, специальные права для школьников.
– Он выглядит как взрослый, и мама разрешает ему везде ездить. Он и Дорин катает. В прошлую пятницу возил ее в клуб в Зебулон-Центр.
Она взяла еще один кекс. Я заметила, что мои руки сжались в кулаки. Пришлось положить их на колени. Пожалуй, если бы Пэмми спросили, кого она любит больше – маму или папу, она бы выбрала Пита, несмотря на его вспыльчивость. Она и похожа на него, правда, лицо попроще и волосы потемнее. Я слышала, как Линда спустилась с кровати. Через секунду она вышла на кухню в ночной рубашке.
– Ого, уже девять! – воскликнула Линда. – А где мама?
– Скоро вернется. Будешь яблочные кексы? Я посыпала их корицей и сахарной пудрой.
– Куда она ушла?
– Не знаю.
– Где папа?
– Не знаю.
– Папа обещал свозить нас на ярмарку, посмотреть на поросят.
– Приходи к нам. У нас их полно.
– Нет, не йоркширские. Гемпширские.
– А-а-а, – протянула я.
– Мне для фермерского проекта надо.
– А как же школа?
– Может, мы в нее и не вернемся, – ответила Пэмми.
– Хорошо бы, – вздохнула я, на секунду забыв, что будущее ничего хорошего не предвещало.
– Ну не знаю, – протянула Линда. – Я привыкла. Учителя там добрые, а по ночам в общежитии можно жарить попкорн.
– Я хочу остаться дома, – отрезала Пэмми.
Линда посмотрела на нее, пожала плечами и спросила:
– Можно взять твой стакан?
– Сама достань. Ты же знаешь, что мама не разрешает пить из чужих стаканов.
– А папа так делает.
– Ну и что, это плохая привычка.
Время сжималось.
Линда полезла за стаканом.
– Я хочу взять пони для фермерского проекта, – сообщила она.
– Сама знаешь, тебе не разрешат.
– У Лори Стэнли есть пони. Она запрягает его в тележку. Она говорит…
– Где он будет жить?
– Папа сказал, можно построить маленькое стойло. Он не сказал «нет». Он сказал «возможно».
Линда налила себе соку и выпила одним глотком.
– Девочки, хватит! – вмешалась я.
– Если папа говорит «возможно», это значит «возможно, нет», – съязвила Пэмми.
– Не всегда.
– Ну да, я знаю, что можно взять поросенка, откормить его, продать и получить триста баксов.
– Давайте не будем говорить о том, чего пока еще нет, – вмешалась я.
– Я назову его Уилбур.
– Дурацкое имя.
– Так звали поросенка в «Паутине Шарлотты».
– Знаю, но оно звучит по-стариковски.
– Девочки, хватит ссориться! – не выдержала я.
Они обе с удивлением посмотрели на меня. Линда откусила кекс и сказала:
– Мы не ссоримся, тетя Джинни.
– Я пошла смотреть телик, – заявила, вставая, Пэмми.
– А я пойду поищу папу. Может, он в сарае.
– Его машины нет, – предупредила я.
– Да?
Она внимательно на меня посмотрела, я напряглась.
– Что-то случилось, так ведь? – наконец спросила она.
– Там видно будет.
Время сжималось. Роуз уехала два с половиной часа назад. Слова Линды были не случайной догадкой, а осознанным предчувствием беды. Она ушла за сестрой в гостиную. Я принялась убирать со стола и слышала, как они шепчутся о чем-то. Заглянула к ним, они сидели рядом на диване, угрюмо уставившись в телевизор. Я мыла посуду. «Лучше бы они были нашими с Таем детьми, а не Роуз и Пита – чем авария не доказательство тому?» – пронеслось у меня в голове. Но я поскорее отогнала незваную гадкую мысль.
Наша мама умерла, когда мы были в школе. Я сидела в столовой на обеде, за одним столом с Марлен Стэнли, тогда еще Марлен Даль. Роуз со своим классом пришла позже и стояла в очереди. В дверях показались миссис Эриксон и Мэри Ливингстон, они кого-то высматривали. Миссис Эриксон держала за руку Кэролайн. Я знала, что они ищут меня, но опустила голову и принялась жевать макароны с сыром. Неожиданно появилась наша учительница миссис Пенн. Лицо у нее было такое, как у всех взрослых, когда случается что-то непоправимое. И пугающе сочувственный взгляд. Я понимала, что он предназначен мне. Первой они заметили Роуз, а потом пришли за мной. Помню, я сказала Марлен: «Мне надо домой. Думаю, мама умерла».
Дома произошедшее казалась уже не таким ужасным, потому что за последние недели мы привыкли к кровати в гостиной и успели свыкнуться с мыслью о неизбежной смерти. В дверях нас встречал пастор, он похлопал меня по плечу, когда мы поравнялись. Отец, переодетый в костюм, сидел на диване. Кэролайн прошла через комнату и села рядом с ним. Пастор стал рассказывать про похороны. Из кухни доносился звон посуды – церковные дамы принялись за готовку. Было слышно, как хлопает дверца холодильника. Нам оставалось только тихо сидеть в гостиной без книг и игрушек. Пастор ушел. Отец даже документы в руки не брал, молча сидел и смотрел в окно на южное поле Кэла Эриксона. Так мы и просидели до ужина, поели и опять сидели, пока не пришло время ложиться. В спальне мы сразу выключили свет, даже не прочитав Кэролайн обычную сказку на ночь. На следующее утро, когда мы проснулись, кровати в гостиной уже не было, мебель стояла так, как до болезни мамы. После завтрака пошли в похоронный зал, где просидели точно так же, как накануне весь день вместе с отцом. На ферме его заменяли Кэл Эриксон, Гарольд и другие соседи, кто мог. Там же в зале, в отдельной комнатке, мы и пообедали ветчиной, запеченным картофелем со сливочно-луковым соусом и кофе. После отпевания в лютеранской церкви и погребения на кладбище за Зебулоном поехали домой и опять ели. Миссис Эриксон сообщила, что они продают ферму нашему отцу и уезжают. Я посмотрела на попугая и вернулась домой. Роуз стащила фонарик из кухни и читала про Нэнси Дрю, накрывшись с головой одеялом. Кэролайн, наплакавшись, забылась беспокойным сном. Я лежала в кровати и не могла уснуть до половины четвертого или даже дольше, а в половине шестого меня разбудил отец, чтобы я приготовила ему завтрак, это было моей обязанностью с тех пор, как мама слегла.
