— Сложно, — покачал головой Вячеслав Рудольфович. — Нет смысла так подставляться. Проще было бы выйти на контакт с Комитетом. Или — напрямую с охраной. Запиской анонимной или еще как. Да и выходит, что покушавшегося в лицо надо знать. Иначе каковы шансы оказаться рядом?
Яков взглянул на Кротова исподволь, и в глазах мелькнула ненависть.
— В общем, так. Согласно просьбе сами знаете кого, я забираю этого человека с собой. Понятно?
— Но…
— Понятно, еще раз спрашиваю? — Тон Вячеслава Рудольфовича не сулил ничего хорошего.
— Понятно, — и глубокий вздох.
— А вы собирайтесь, — это уже к Кротову.
— Я готов, — пожал плечами Сергей. — Только можно получить обратно вещи? В смысле деньги, документы?
— Распорядитесь, Яков Саулович, — повернулся начальник. — И побыстрее. Он ждать не любит.
Следователя словно ветром сдуло. Вероятно, задержки сулили какие-то весьма серьезные кары.
Не прошло и пяти минут, как все было возвращено. Уже не самим Яковом, а каким-то сотрудником в форме.
— Посмотрите, все ли на месте, Сергей Иванович, — заметил Вячеслав Рудольфович, все это время терпеливо дожидавшийся у входа в камеру.
Между прочим, зря он демонстрировал интерес, услышав звание Кротова. Даже судя по вырвавшемуся поименованию уж личное дело наверняка просмотреть успел. Не бывает такого у комитетчиков — к человеку идти, и ничего о нем не прознать. А уж у немалого чина, даже крупного Якова переплюнул и растер, возможностей хватает.
Знать бы — что сулит.
— Все на месте. Согласно описи, — несколько обиженно отозвался порученец, демонстрируя лист с подписью Кротова.
— Вроде да, — пересчитывать деньги Сергей не стал.
Вряд ли кто рискнет прикарманить ассигнацию-другую на виду у начальства.
— Тогда идемте, — Вячеслав Рудольфович спокойно двинулся прочь.
Кротов догнал, пошел слева и на полшага сзади. Сказывалась многолетняя привычка к субординации. Воспитание, чтоб его!
— Извините. Я все еще считаюсь арестованным? — спокойно уточнил Кротов.
— Нет, что вы! Если хотите, могу даже принести извинения за действия нашего сотрудника.
— Обойдусь.
— Как угодно. Но прежде чем вы будете вольны отправиться на все стороны, желательно съездить в одно место. Вы ведь не возражаете, Сергей Иванович?
— Какие могут быть возражения? — слегка улыбнулся Кротов.
Можно было бы заподозрить какое-то коварство, переезд в иную тюрьму например, только к чему подобные сложности? Взяли бы под белы ручки, и никуда бы не делся.
Ерунда. Ухо надо держать востро, какую-нибудь далекоидущую игру исключить нельзя, более того, из нее придется исходить, но пока главное — выйти на волю. Сколько он провел в тюрьме? Не больше суток, а уже настолько надоело!
Придется переходить на нелегальное положение. Лишь убедиться в отсутствии слежки да исчезнуть из поля зрения всевозможных комитетов, заодно — и милиции.
Шли долго. Кротов подсознательно ждал, что крупный начальник заведет в какой-нибудь кабинет и уж там возьмет в оборот, но вместо этого процессия с многочисленными сопровождающими оказалась у какого-то выхода из здания. Явно не парадный, тем не менее — и не черный ход. Какой-нибудь подъезд для некоторых сотрудников, не иначе, но и тут наличествовал небольшой вестибюль, и пара сидевших охранников торопливо вскочила, вытягиваясь во фрукт.
Так даже Ивана Ивановича, в смысле Якова Сауловича, не приветствовали.
Двери вели не на одну из улиц, а всего лишь во внутренний двор. Большой, темный по ночному — все-таки ночь — времени. И полностью освобожденный от снега. Этакий аккуратный оазис посреди порядком запущенной столицы. Никто не озаботился о фонарях или ином освещении, да и не то учреждение, чтобы любить свет.
Но машины во дворе стояли, в немалом числе, и какие-то ждали вышедших.
— Тут не слишком далеко, — сообщил Вячеслав Рудольфович. — Надеюсь, вы никуда не спешите?
— Теперь уже нет.
— А раньше — куда? Понимаю, не слишком вежливо, но профессия такая.
— Раньше спешил на волю.
— Даже так?
Они вдвоем поместились на заднем сиденье одной из машин.
— По-вашему, приятно находиться, скажем, в некоторых помещениях сего большого особняка?
— Не думаю, хотя здесь и не пробовал. Но вам крупно повезло, Сергей Иванович. Агранов порою стелет жестковато. Если уж решил, будто человек готовил какую-то каверзу, то доказательства всегда найдет. Могли бы и не найти вас в дебрях учреждения, а потом стало бы поздно.
Значит, вот кто этот Яков Саулович! Однако!..
А спаситель тогда кто, раз помыкает одним из самых видных комитетчиков, будто мальчишкой? Уж не сам ли?..
— Повезло, — согласился Кротов.
— Скажите, вы в самом деле не работаете на сибирскую разведку? — внезапно спросил Вячеслав Рудольфович.
— Слова офицера вам достаточно? Понимаю: революция освободила нас от всех прежних условностей, но я-то по воспитанию человек в определенных делах старорежимный.
— Шучу. Не вяжется обвинение с действием. А вот сравнение ваше не слишком уместно. Или о прошлом тоскуете?
— Вячеслав Рудольфович, понимаете, раньше у меня была огромная страна. А теперь — большой, но огрызок от нее. Потому — тоскую. Почему русские люди должны жить в разных государствах? Абсурд, не находите?
— Смелый вы человек. Рискуете вернуться обратно в некие апартаменты и не боитесь, — после некоторого молчания вымолвил собеседник.
— За что? За мысли об объединении? Даже строй у нас фактически одинаков. И потом, объединились же вы с Уралом. Почему тогда с Сибирью — это преступление?
— Да, повернули вы…
— К сожалению, не я — история.
Но машины уже подъехали к Кремлю и замедлили ход по аркой ворот.
Часовые всмотрелись, отдали честь, пропуская ночной кортеж.
— В общем, вас очень хотел видеть один человек…
Машины уже стояли перед большим домом на внутренней территории старой крепости.
А ведь в незапамятные времена вся Москва ею и ограничивалась. И лишь затем разрослась, вылезла из стен, превратилась в огромный город. Как и страна из княжества — в могучую Империю.
— Могли бы дать время на приведение себя в порядок, — Кротов коснулся щеки. Хорошо хоть волосы светлые, и легкая небритость не бросается в глаза.
— Пустое. Не всегда важен внешний вид. Иногда — содержание. Прошу.
Охрана стояла и тут. Правительственная резиденция, можно понять.
— Этот человек — со мной, — Вячеслав Рудольфович кивнул на Кротова.
