— Оружие брать? — поинтересовался один из телохранителей…
Генерал коротко кивнул. Советским — он не доверял ни на йоту…
* * *
Советская делегация — пробралась по этой дороге ненамного дальше их — хотя она арендовала две белые Нивы, как нельзя лучше подходящие для местных дорог из-за легкости, неприхотливости и короткой колесной базы. Третьей машиной был большой Опель, отдыхающий сейчас в чахлой тени деревьев. Около него стояли двое — а выше по дороге еще двое, и явно телохранители. У них на вид не было оружия, совсем никакого — но в руках были атташе — кейсы и наверное, оружие было там. Остальных советских видно не было — но это не значит, что их не было вовсе. Теперь, когда сюда ходят целые паромы. Набитые туристами — русские могли ввести на остров целый парашютно-десантный полк и никто бы этого не заметил…
Генерал сделал знак оставаться на месте и медленно направился навстречу советским. Советских было двое, и один, тот кто пониже — был из КГБ, а другой — неизвестно откуда, может быть — военный или комиссар. Генерал понял это, потому что только идиот, ни разу не выезжавший в свободный мир мог одеть черный костюм и дешевый галстук в такую жару. Второй советский казался оловянным солдатиком, одушевленной функцией. Как и все советские — пока не пообвыкнут.
— Здравствуйте… — сказал генерал, вставая на середине дороги. Это слово он заучил специально, очень трудное.
— Можно по-английски — сказал тот, кто пониже и в белом тропическом костюме — я Леонов, а это Куприянов.
Леонов!
Генерал Амнон Липкин — Шахак как и все действующие разведчики старался быть в курсе новостей разведсообщества, пусть они и не касались его впрямую. Конечно же, он слышал о русском генерале Леонове, бывшем резиденте в Нью-Йорке.
Да, это он…
— Я представляю израильское правительство — сказал по-английски генерал Амнон Липкин — Шахак — и готов выслушать предложение советского правительства.
* * *
Настоящая встреча состоялась в нескольких десятках миль от того места, где держали раут директор израильской военной разведки и заместитель председателя КГБ СССР. Она состоялась на арендованной яхте, принадлежащей неизвестному анштальту, зарегистрированному в Лихтенштейне, самая яхта имела порт приписки Монако и сдавалась в чартер. Удивительно, но анштальт, а следовательно и яхта — принадлежала КПФ, коммунистической партии Франции, которая получала от Советского союза миллионы долларов помощи на революцию. Верней, когда-то получала — теперь отношения строились на гораздо более прагматичной основе. Хята — приняла на борт с десяток пассажиров в Монако и вышла в Средиземное море. В назначенном квадрате, она вышла на связь, встав ровно посередине между израильским ракетным катером типа Эйлат, вышедшим из порта Хайфы с отрядом Шаетет-13 на борту и советским эсминцем, вышедшим примерно в это же самое время из сирийского порта Тартус. И от советского и от израильского корабля — с точностью минута в минуту отошли по две шлюпки, и с точностью минута в минуту они пришвартовались к роскошной яхте. Пассажиры одной из них высадились на яхту, две вторые шлюпки — отошли от яхты, сбросили боевых пловцов и принялись нести караульную службу. И там и там — на лодках были снайперы…
Израильскую сторону на этой встрече представлял легендарный Иссер Харель (Гальперин), второй директор МОССАДа и последующий советник всех премьер-министров по вопросам терроризма и разведки. Его называли «израильский Берия». Сейчас это был пожилой, неприметный, лысоватый старичок с пронзительным взглядом совсем не еврейских голубых глаз. Он не занимал официально никаких постов — но его звали «мемунех», то есть «ответственный за всё». Прибытие на встречу Иссера Гальперина означало, что Израиль придает встрече чрезвычайно важное значение. Вне всякого сомнения — санкцию на отправку Гальперина должен был дать лично премьер-министр страны.
Со стороны Советского союза — на встрече присутствовал тоже пожилой человек, выше Гальперина на голову, с мудрым и проницательным взглядом и длинными пальцами практикующего пианиста. Он сейчас «держал имидж» богатого дедушки, арендовавшего яхту, чтобы покататься по Средиземному морю — то есть надел белый костюм, соломенную шляпу и сейчас балагурил на хорошем английском, наливая гостю кофе на верхней палубе. Но Гальперин, хорошо чувствовавший людей — ощущал исходящую от этого человека угрозу, точно так же, как метеочувствительные люди — чувствуют собирающуюся грозу. Гальперин был в курсе дел на своей бывшей родине и знал, что представляет из себя советская мафия. А этот человек — был представителем ее высшего эшелона, долларовым миллионером, держащим многочисленные подпольные цеха по всему югу страны, промышляющим контрабандой. Хуже того — он был судьей до того, как стать начальником ПГУ КГБ СССР, советской внешней разведки. Гальперин — несмотря на свое искусство разведчика, все-таки оставался чиновником в глубине своей души. И от того, что он узнал о своем визави перед тем, как отправляться на встречу — ему реально стало не по себе. Так, человек, с которым он должен был встретиться — еще много лет назад, присутствуя на сходке уголовных авторитетов со всего Советского союза — а он тогда уже был уголовным судьей! — презрительно бросил: это вы что ли воры в законе? Нет, вы просто воры. А вот я — вор в законе. Потому что я здесь и вор, я здесь — и закон. Люди, которые рассказывали про это Гальперину, говорили, что после таких слов любой из уголовников — должен был убить. Но ни один не осмелился. Знал он и то, что точно так же, как его корни уходят в богатое витебское еврейство — точно так же корни этого человека уходят в роды древних правителей Азербайджана, шейхов. Именно поэтому никто не осмелился его убить тогда, на сходке у Нефтяных Камней. Разорвали бы местные…
Не нравилось Гальперину и то, что он узнал о действиях ПГУ за последнее время. Советская разведка во всем мире считалась эффективной — но бюрократизированной и малоопасной, потому что играла по правилам. Но вот в последнее время — мнение начало меняться. И кого в этом винить, если не бывшего судью, подписывающего смертные приговоры за то, в чем был виновен он сам?
— Хороший вид, не правда ли? — судья обвел рукой горизонт. Вода была настолько голубой, что это казалось невероятным…
— Бросьте, товарищ… — Гальперин с большим удовольствием выговорил это слово — если вы скажете, что позвали меня просто покататься на яхте — я вам не поверю. И если вы скажете, что намерены дружить с Израилем — я вам тоже не поверю. Давайте к делу…
Не зная, как подойти к делу — Гальперин намеренно обострял.
— У Израиля нет друзей — сказал судья — есть враги и те, кого вы используете.
Гальперин недовольно покачал головой.
— Ну, зачем же так. У нас есть друзья. Просто… если вы хотите быть другом Израиля, вы должны прийти и сами объявить себя нашим другом.
— Крестный отец?
Гальперин не смог скрыть своего удивления.
— Вы его смотрели?
— Конечно, смотрел — сказал судья — у нас даже есть специальный просмотровый зал для этого, прямо в Ясенево.
