Он открыл огонь, не целясь, пистолет сильно, но плавно отдавал в руку, боевики падали как сбитые кегли, даже не поняв, что происходит. Он разрядил все девять бывших в пистолете патронов — и только потом опрометью бросился к своей машине, до которой было футов двадцать. От машины — боец Дельты уже вел огонь, выкатившись из машины на дорогу, он стрелял из положения лежа, короткими очередями сшибая одного боевика за другим. Открыли огонь и морские котики, прикрывавшие американцев — а в ответ открыли огонь на территории завода — все и во всех…
Гас Авратакис сам не понял, как он оказался в машине. Палестинец, палестинский проводник — сидел за рулем, ни жив, ни мертв. Между сидениями — лежал еще один пистолет…
— Давай назад! — прошипел Авратакис.
— Что? — не понял палестинец.
Авратакис выстрелил в палестинца, переключил коробку на задний ход и рукой — нажал на его ногу на педали газа. Внедорожник — взревев все быстрее покатился назад, палестинец не умер, он был жив и хрипел — но сотрудника ЦРУ это не волновало: отработанный материал, вне зависимости от того, это он завел их в засаду или нет. Боевики у ворот, стрелявшие во все стороны — поняв, что машина уходит, открыли автоматный огонь, пули моментально вывалили лобовое стекло и добили палестинца. Радиатор был пробит во многих местах, но пока машина ехала и это было главное…
Машина ударилась о стоящий сзади фургон, его водитель не успел среагировать. Охранник из Дельты — сменив опустошенный магазин, начал отступать, стреляя по целям у ворот. Ему удалось пройти несколько шагов — потом в него попали и он упал. Американцы из фургона, морские пехотинцы из охраны посольства, подхватили его и потащили назад, отстреливаясь и прикрывая друг друга. Авратакис, наклонившись так, чтобы двигатель защищал его, по-прежнему жал на газ, хотя чувствовал, что машина идет еле-еле, толкая назад что-то. Но она шла — и это было главное…
Кто-то выстрелил из гранатомета — ракета не попала в машину, взорвалась совсем рядом, слева. На водительской двери появилась рваная дыра, по кузову забарабанили осколки, одновременно треснули оба стекла слева. Не видно было ничего, и расчет был только на удачу.
Очередь из ДШК — и ему конец.
— Да твою мать!
Не поднимая головы, не видя куда идет машина и на что она натолкнулась — Авратакис крутанул руль. Лопнула, зашебуршала, не выдержав нагрузки и попадания пуль покрышка, машина еле ковыляла, а не ехала — но ехала…
Машина закашлялась движком, с хрустом и треском выломилась и резко, прыжком прыгнула назад — но стало понятно, что ее надо бросать. Со всех сторон — ожесточенная перестрелка, они просто не выберутся…
Несколько секунд у него было.
Он перестал давить на ногу мертвого уже палестинца — и машина почти сразу остановилась. Открыв дверь, он вывалился из машины, тут же почувствовал острый запах горючки… бак пробит и не один раз. Вспомнив, что сзади, в багажнике он видел дополнительный бак — здесь такие были на многих машинах, потому что заправки были далеко не везде и далеко не на всех было топливо, он достал из кармана Зиппо. Подаренный, жалко.
Кто-то подбежал к нему.
— Сэр, вы целы?! Уходим, уходим!
— Надо поджечь!
— Нет времени, уходим!
Микроавтобус, вторая машина — уже горела, подожженная прямым попаданием ракеты РПГ. Американцы, огрызаясь очередями, отступали назад, к спасительному повороту, где их уже было не достать…
Морские котики прикрывали их — и сами отступали…
* * *
Снайпер отряда морских котиков — начал бить по прожекторам, гася их один за другим. Погасил все — осталось только бушующее у горящих машин пламя…
На территории цементного завода царил настоящий ад — все стреляли во всех, тем, кому не повезло и кто попал под первую раздачу — уже были убиты, остались только те, убить кого было не так то просто…
* * *
Боец «отряда семнадцать» целится из-за угла… У него был использовавшийся в Бейруте венгерский автомат — гранатомет: два прицела, автоматный и гранатометный и длинный ствол, с которого можно стрелять как противопехотными гранатами, так и противотанковыми, похожими на маленькие ракеты РПГ. Они пользовались большим спросом, потому что в отличие от РПГ — ими можно было стрелять из закрытых помещений.
Вспышка у щита, ДШК замолкает…
* * *
Христианский фанатик — фалангист, чтобы остановить палестинцев — выскакивает из-за укрытия, под каждой рукой — по автомату АК, ремни на плечах, локти прижимают приклады, он бежит вперед, полосуя огнем воздух перед собой. Пули бьют в него, огонь сосредоточен только на нем — но он успевает пробежать ровно столько, чтобы опустошить магазины автоматов. Только потом — падает…
* * *
Ослепительно яркая струя пламени огнемета — слизывает баррикаду вместе с ее защитниками. Трещат обугливающиеся человеческие тела, кто-то, горя с головы до ног, делает шаг и падает…
* * *
Метнувшиеся в темноте силуэты, вскинутый автомат. Палец на спусковом крючке — не до сантиментов.
— Свои! Свои!
— Черт…
— Гас, направо. Прикрой нас.
Один из морских котиков с пулеметом — бросается направо, чтобы залечь на дороге и прикрыть их. Впрочем, никому нет никакого дела до небольшой группы американцев — на территории завода кипит бой между палестинцами и христианскими милиционерами…
Небольшая колонна машин — единственное спасение, с другой стороны — сирийцы наверняка перекроют дороги.
Сам Лэнсдорф вышел из боя невредимым, котики мало понесли потерь — двое тяжело и двое легко раненых, спасло то, что они вели огонь из темноты и выбили пулеметчиков за крупнокалиберными пулеметами. Он перебежал к машине, за которой кому-то оказывали помощь, посветил фонариком. Небо было расцвечено трассерами как на параде Четвертого июля…
— Целы, сэр?
ЦРУшник держал чей-то автомат, возможно того бойца, которому оказывали сейчас помощь. Вид у него был озверелый.
— Какого хрена начали стрелять?!
— Я не знаю! Снайпер начал с той стороны работать!
Выстрел РПГ — взлетел в черное небо подобно комете, лопнул вспышкой…
— Вашу мать, надо вызывать авиацию!
— Сначала, надо уносить ноги отсюда, нах…! Тут сейчас будет половина сирийской армии пополам с фаттаховцами!
— Машина может двигаться?!
— Да сэр.
— Тогда уносим ноги отсюда! Бегом!
* * *
О нанесении удара по заводе в Шекаа не могло быть и речи. Это только в фильмах — бравый командир авианосца посылает штаб нахрен — и вот самолеты один за другим срываются с палубы Янки-стейшн
[163], неся полный боекомплект под крыльями. В реальности же — должность командира авианосца — самый лучший трамплин на самый верх, к адмиральским погонам и собственному кабинету в Норфолке. И назначают командовать авианосцем не просто так — только тех, кто это оценит. Так что — никакой надежды на помощь в нарушение приказа не было, и никакой надежды на то, что приказ будет отдан — тем более. По администрации — и так били крупным калибром за поддержку Израиля и срыв мирного урегулирования на Ближнем Востоке — и никто не осмелился бы отдать приказ о бомбежке перед самыми выборами.
