– Будь умницей, ладно?
Она кивнула, снова уставилась в пол. Кузьма обнял её, но прикосновения уже были лишены любви, потому что он знал, что будет делать дальше. Прольётся кровь – его очередная жертва ради порядка в посёлке и в доме. Он обнимал её как важного гражданского человека, которого оставляет в канун задания, но с которым давно порвал обыкновенную человеческую связь. Руки Полины не сомкнулись за его спиной, и она не поцеловала его.
Выйдя на улицу, Кузьма подозвал Борьку и, опустившись к нему, сказал:
– Борян. Теперь дом на тебе. Я ненадолго, но сейчас очень важно защищать Полю и Петровича. Кроме наших, никого не подпускай. Защищай, понял?
Борька залаял.
– Защищай, Борька! – воодушевлённо взревел Кузьма.
Лай пса сделался яростным, как грозовой трескучий гром, он тянулся к простёртым рукам хозяина.
– Верный, Борька, верный! – громко радовался Кузьма, вырастая в полный рост под пурпурным пером заката.
Глава двенадцатая
В этот раз Катя явилась совсем рано. Стрельцов ещё спал, когда девушка забарабанила в дверь. Марина издала рассерженное кошачье шипение. Солнце ещё не успело восторжествовать над морем и сосновым перелеском, не проникло в траву и почву, и всюду за окном была болезненная серость, которая скоро сойдёт в краткое дневное небытие.
Стрельцов вскочил, глянул в окно, кинулся открывать дверь, чтобы опередить хозяйку, наверняка разбуженную стуком.
– Что случилось?
– К-кузьма…
– Что случилось? – повторил Стрельцов более сосредоточенно, заставляя себя проснуться. – С ним что-то произошло?
Стрельцов втащил её в комнату, посадил на стул, быстро накинул футболку на тело, ещё не разогретое обязательной зарядкой и потому просыпающееся медленно, через силу.
– Ну? Катя! Поговори со мной. Что случилось?
– Он… говорят, он ночью избил одного кавказца там… До полусмерти. Прямо в его доме. Пришёл и избил. Убил бы, если б его не оттащили женщины, так он и их ударил.
– А что случилось? За что?
– За что? – Катя похлопала ненакрашенными ресницами. – Да какая разница, за что?! – воскликнула она. – Ты слышишь меня? Чуть не убил человека ваш Кузьма. Он, может, умрёт теперь! Говорят, в Новороссийск повезли, в кому впал.
– Он солдат, – сурово сказал Стрельцов, подавив усмешку. – Что ещё он умеет делать, по-твоему?
Катя приподнялась и стала бесцельно бродить по комнате.
– Сделаю тебе чай.
Он вышел на кухню. Хозяйка без удивления посмотрела на него и ничего не спросила. Он с благодарностью улыбнулся. Вернувшись с двумя стаканами, Стрельцов протянул один Кате и усадил её обратно на стул.
– Ну, Катя, успокойся, отдышись. Всё в порядке. Такое бывает.
– Ему… ничего не сделали, представляешь?
– Откуда ты знаешь? Когда это всё было?
– Вчера, вчера… Мне в гостинице рассказали, я на завтрак шла… Не поверила, а потом в столовой тот же разговор услышала! Говорят, полиция сразу вчера к нему приехала, а он просто вышел, улыбнулся, поговорил с ними… И всё! Развернулись, уехали!
– Как «и всё»? Такого не бывает.
– Бывает! Тут бывает, значит! Позвонил кому-то! Теперь говорят, будут оформлять это как самооборону. Видите ли, этот Юнус или как его там, к нему домой приезжал и угрожал дочери. А Кузьма защищался, получается.
Голос Кати дрожал, она с трудом могла пить. Стрельцов решил не продолжать разговор, пока она не успокоится.
– Я не понимаю, просто не понимаю… герой войны. Просто приходит, чтобы хладнокровно убить…
– Врага, Катя, он избил того, кто ему угрожал. Устранил угрозу.
– Что ты говоришь? Ты его поддерживаешь?!
Она впилась в него возмущённым взглядом. Стрельцов подумал немного.
– Он был командиром отряда. Он смелый человек…
– Да какая разница! Это тебе не война же! Тут нельзя просто взять и прийти, и начать бить, и потом этих женщин… – она закрыла лицо руками, простояла так недолго. – Всё! Я уезжаю отсюда!
– Вали-вали, – злорадно сказала Марина, прятавшаяся в сухой пыльной глубине комнаты.
– Что?
– Ничего, я молчал.
– Я уезжаю, – повторила Катя, выдохнула, оставила чашку на тумбочку, поправила волосы. Сегодня они были забраны в хвост, на ней был тёмно-синий кардиган, серая водолазка, кроссовки. Ужас сделал её ослепительно красивой. Она освещала комнату, и Стрельцов втайне от самого себя любовался. Пока она стояла, вдыхала и выдыхала, будто готовясь выходить не на улицу, а в открытый космос, где может произойти что угодно, улыбка появилась на его лице.
– Катенька…
– Что? – она с готовностью повернула голову, будто ждала, что он станет останавливать её.
– Ничего. Просто не принимай поспешных решений. А вдруг его посадят завтра? Это последние дни, когда ты ещё можешь взять интервью.
– Я к нему больше не пойду! Он не герой, а маньяк!
– Нет, он герой, – упрямо сказал Стрельцов, но глаза его улыбались. – Ты знаешь, через что он прошёл во время осады? И после всего он ещё заботился о своих людях.
– Лицемер, – воскликнула Марина.
– Я не смогу больше… не смогу больше видеть его, разговаривать с ним…
– Он бы никогда не сделал этого, чтобы ограбить кого-то или ещё что-то такое, понимаешь? Он не бандит, он наверняка верит, что защищает семью, дочку…
– Перестань его выгораживать! Ты даже ни разу к нему не приехал. Прячешься тут… кто тебя знает, от кого на самом деле! И вообще! – она посмотрела действительно строго. – Перестань мной манипулировать.
– Я не…
– Я знаю про тебя: ты Стрельцов, я всё выяснила, Артём Стрельцов, ты единственный из его отряда, кто пережил битву за вокзал, и укра-камикадзе. Ты был там, когда все погибли.
Марина усмехнулась. Стрельцов сделал шаг, чтобы обнять её, но Катя отшатнулась.
– Что бы между вами там ни было, мне это не важно! Я уезжаю. Так нельзя.
Она развернулась, шагнула к двери, но сразу остановилась.
– Вали уже, дура, – прошипела Марина.
– Знаешь, я думала, есть хорошее и плохое на той войне. Понятные вещи, о которых я смогу собрать информацию. Думала: есть сторона фашизма и сторона антифашизма. Есть враг и не враг. Конечно, это идеализированно. Конечно, плохое совершали и наши, но вы защищали русский мир… Так вот, это не просто идеализация – это ложь!
– Нет, люди умирают там именно чтобы защитить русский мир.
– Зачем ты повторяешь пропаганду? Ты же не дурак. Сам говорил: пошёл ради денег. Мой научник был прав! Это, Катя, говорит, не война людей. Людей там нет. В смысле, конечно, есть, но они не имеют того значения, как прежде. И территории не имеют. Кому сейчас нужны города, вокзалы, порты, Катя? Даже флот этот чёртов. Кому, если народом управляет информация и инстинкты выкладывания фоточек в интернет и поливания друг друга грязью?.. А я спорила с ним… А он прав! Это война идей, только они там как солдаты – расходный материал. Сегодня одно – завтра другое. Что удобней. И теперь я понимаю, что он имел в виду. Это война: кто кого быстрее переврёт и больше заработает. Если даже убийцу можно выставить героем и простить ему…
