– Да я разве не знаю? – скептично отозвалась Марина. – Ты хочешь остаться. Хочешь, чтобы этот чёртов Кузьма снова втянул тебя в это.
– Втянул? Нет уж…
– Тебе стыдно перед ним. Несмотря ни на что! Несмотря на то, что из-за него нас разлучили!..
– Марина, пожалуйста, не начинай! – Стрельцов с трудом удержался от крика. Вместо этого, когда он поднялся, шипение вышло из его лёгких.
– А что же ты ничего не делаешь? Что же тянешь? Тебе хочется обратно в его отряд, правда?
– Нет!
– Ты всё знаешь, – Марина опустилась на постель и закрыла лицо руками. – Всё знаешь, что надо делать, но нет, мы здесь уже столько дней, и просто медлим… С войны так легко не сбежишь, да, Тём? Ты хочешь обратно, под его команду. У тебя совесть…
– Нет, не хочу! – Стрельцов взорвался. – И вообще, прекрати мне говорить, что я хочу, а чего не хочу!
Марина не стала спорить дальше. Она поднялась, посмотрела на него прямым взглядом, без укора и вопроса. Она и так знала все ответы. Затем поджала губы, и лёгкий тёплый сквознячок развеял её, оставив в воздухе две слезинки, которые через секунду пали на пол и исчезли.
Глава одиннадцатая
Егору не давал покоя художник. Одиннадцатого мая он бросился на Кузьму, едва тот вернулся в посёлок от городского ветеринара, и принялся за своё.
– Кузьма, это не шутки! Мы должны разобраться. Это святотатство, грех!
– Да о чём ты? – он действительно не сразу понял, что Егор с места в карьер принялся за старое. – за что разобраться?
– Как за что?! Художник этот! Нестор! П*****с!
– То, что он п*****с, я уже услышал, – устало ответил Кузьма. – Мне что, по-твоему, заняться больше нечем?
Егор остановился и всплеснул руками. Кузьма в сопровождении Борьки шёл дальше, пробираясь от автобусной остановки к своей машине. Все, кто узнавал его (то есть почти все местные), мигом отшатывались в сторону, давали дорогу.
– Что это происходит, Борька?
Пёс внюхивался, но, поскольку от людей не пахло ни гневом, ни жестокостью, он ничего опасного не примечал. Он не был маленькой забитой шавкой – запах страха не возбуждал в нём ненависти.
– Привет, Кузьма! – сказал Никита. Он стоял возле машины ветерана, облокотившись на багажник.
– Здарова. Раздобыли?
– Обижаешь. А то ж! Батя всё достал, когда узнал, что ты просишь. Уважает.
– Хорошо. Спасибо ему.
Егор догнал их.
– Да ты погляди! Погляди на его картины-то! Ну как сказать «картины»… Малюет чёрт пойми что.
Он начал искать в телефоне фотографии. Кузьма поджал губы и поднял на него тяжёлый взгляд. Егор ему нравился, он был молодой и горячий, участвовал в ополчении с первых месяцев, верил в дело, которое они делали в Одессе. Не хотелось обижать его.
– Как Борька? – спросил тем временем Никита.
– Жить будет, подлатали Борьку.
Пёс радостно гавкнул.
– А чего так смотрят все на нас?
– Ну как же, – Никита довольно улыбнулся. – Все знают о разборке.
– Разборке?
– Ну, с чертями. Что ты им показал, кто тут хозяин. Говорят, стали вести себя по-другому, кое-кто закрылся.
– Кое-кто?
– Ну да, пара палаток…
– Пара палаток… Прошло два дня, а только пара палаток.
– Ну, командир, ты же не ждал, что они завтра прямо сбегут, если мы пару пацанов помнём?.. – Никита снова улыбнулся. – Хотя тому ты череп хорошо причесал…
– Не рассчитал силы, – мрачно подтвердил Кузьма.
– Да не парься. А что народ смотрит, так это им завидно, что мы как следует этим задницу надрали, а полиция даже не пришла за тобой. Необычно это…
Егор наконец-то открыл фотографии и начал листать, подсовывая трубку Кузьме.
– Вот! Вот, полюбуйся!..
– Подожди секунду, Егор. Что ж это получается, всего пара закрылась, а остальные так и сидят? И ресторан работает?
– Ну, – Никита удивлённо посмотрел на него. – Не соберут же они вещи и уедут?.. Или ты так думал? В любом случае, – он постучал железным пальцем по крышке багажника, приподнявшись, – вот здесь у нас пара стволов для решения всех проблем.
– Ладно. Поехали в дом. А, да, – он вспомнил про Егора. – Так чего там?
– Святотатство, – сквозь зубы прорычал Егор. – Малюет… Богородицу нашу, понимаешь? Ангелов небесных, а главное все голые, голые, понимаешь! Ещё и имя себе взял, убл…
– Так, ладно, в доме досмотрим, поехали.
В рыбацкой хижине они встретились с остальными.
– Кузьма, ты же за порядок, разве нет? Тебе приятно разве, что в посёлке детей твоих растлевают? Что им вот такое показывают? – Егор опять подсовывал ему свой телефон. Ветеран устало курил снаружи. Была вторая половина дня, постепенно от берега подступала прохлада.
– И что, давно он тут обитает?
– Да уже, говорят, четвёртый год. Приезжает типа на лето.
– О чём он? – уточнил Павел, тоже вышедший покурить.
– Нестор этот мерзкий, Паш, я говорил тебе! Помнишь? Показывал тебе тоже!
– Что думаешь? – решил спросить Кузьма. Павел пожал плечами, глядя вдаль. – Говорят, черти никуда сваливать не собираются.
– Не удивляюсь. Деньги же их тут.
– Видел по дороге одного парня, – сказал Кузьма после паузы. – Такой вид у него был… как у бомжа. А потом понял. Наркоманит. А ехал в Край. Тут раньше такого не было.
– Конечно, не было, – встрял Егор. – При тебе не было такого, что какие-то малявы со святыми кощунственные продавались! Не было же, вспомни?
– Не было…
– А теперь всё дозволено, всё можно! Вот цыганьё и продаёт герыч, закладочки на кладбище прямо устраивает.
– Закладочки? Это как?
– Прячут товар, чтоб торчкам лично не подвозить, а те бродят – ищут! – бойко растолковал Егор. А потом принялся дальше костерить художника. Никита и Пётр тем временем перенесли автомат, два пистолета и ружьё, коробку разных патронов. Кузьма почувствовал себя увереннее, когда в их доме стало находиться оружие.
– Меня это очень расстраивает, – сказал Кузьма, когда Егор кое-как успокоился и все были в сборе внутри. – Но я в таких вещах понимаю плохо. Поэтому хочу услышать ваше мнение.
– Наше? – переспросил Никита. Он был мрачный из-за очередной неудачи с Катей: позвонил ей сегодня снова, а она не захотела встречаться.
– Да. Я хочу, чтобы все сказали. Новое будет правило. У нас будет совет. По каждому вопросу.
– В круговую поруку нас хочешь? – спросил Пётр.
