Сам Юнг утверждает в своих письмах, что не сознавал эти лурианские идеи до 1954 (вероятно, после завершения Mysterium Coniunctionis), и он был взволнован этим потому, что нашел в этих идеях подтверждение его собственных мыслей[2]. До этого времени, однако, он искал аналоги понятия "сокрушения" (Швира), и восстановления (тикун) в алхимии и в других источниках. Уже в Красной Книге, Юнг говорил о ценности возвращения хаоса в человеческую душу:
Там в воронке хаоса обитает вечное чудо. Ваш мир начинает становиться чудесным. Человек принадлежит не только к миру порядка, он также принадлежит чудесному миру своей души. Следовательно, вы должны сделать ваш мир порядка ужасным, так что вы будете отпущены, будучи снаружи себя[3].
Эту идею Юнг перенял от Ницше, который написал в Заратустре (Вводная часть, Часть V), что нужно иметь хаос в себе, чтобы родить танцующую звезду. Юнг описывает хаос как сломанные границы структуры души[4]. Однако, только с его исследованием алхимии, Юнг понял значения хаоса для развития человеческого психэ. Например, алхимическая формулировкарастворяй и сгущай, привлекает внимание к тому факту, что для алхимии преждевременное единство должно сначала быть отделено и сломано, прежде, чем алхимический синтез может достигнуть своего желаемого эффекта. Юнг сообщает нам, что начальное состояние, в котором противоположные силы находятся в конфликте между собой, известно в алхимии как хаос, и считается эквивалентомprimamateria[5]. Это идентично "хаотическим водам" в начале творения[6], до разделения противоположностей в качестве символа «основы». Согласно Юнгу:
Алхимики считали возвращение в хаос неотъемлемой частью opus. To была стадия nigredo и mortificatio, за которой следовали "очищающий огонь" и albedo. Дух хаоса в алхимической работе незаменим, и отличить его от "дара Святого Духа" можно не в большей степени, чем Сатану из Ветхого Завета можно отличить от Яхве. Бессознательное — это и добро, и зло, и, вместе с тем, ни то, и не другое, оно — это матрица всех потенциальных возможностей[7].
Юнг говорит:
Алхимики поняли возвращение к хаосу как основную частьopus. Это была стадия nigredo [почернение] и mortificatio, который тогда сопровождалась "огнем трансформации" и затем наступала стадияalbedo [побеление][8].
Юнг сообщает нам, что элемент хаоса, отрицательности, или зла (часто символизируемый в алхимии элементом "свинца") должен вступить в алхимическую работу. Такой хаос содержит в себе демона, который доводит адепта до безумия[9].
"Хаос ", для алхимиков, символизируется морем[10], Змеем[11]и Анимой, или женским аспектом мира". Как это ни парадоксально, но, тем не менее, все материальное преобразование и психическое исцеление проявляется через хаос. Подобная идея выражена в каббале Иосифа Беа Шалом Барселона (приблизительно 1300), который считал, что нет никакого творения, преобразования или изменения, в котором пропасть небытия, по крайней мере, в течение "мимолетного момента," не становятся видимой[12].
Идея, которая в некотором отношении параллельна каббалистическому символушвират, отражена во взгляде алхимиков на исцеление, следующее из "разрушения тела". Юнг указывает, что согласно алхимику Дорну, физическое и духовное исцеление заканчивается, когда Mercurius (как ртуть) на грани преобразования расщепляет медь в порошок. Борьба между элементами вызывает алхимическое separatio, divisio, putrefactio, mortificatio, и solutio, каждый из этих этапов представляет элемент хаоса, приводящего к физическому изменению материи и, что еще более важно, духовному исцелению алхимика[13].
Ссылаясь на "герметический сосуд"[14], который, как говорят, содержит часть изначального хаоса до сотворения мира, алхимик Дорн пишет:
Человек помещен Богом в печь несчастья, и как герметичный сосуд он взволнован всеми видами различных бедствий и неприятностей, пока он не умирает старым Адамом во плоти, и не возвышается снова молодым к истине[15].
Точно так же британский алхимик и клерикал Рипли (1415-1490) в своей Cantilena[16]сообщал, что для того, чтобы войти в Царство небесное, "король" должен преобразовать себя в prima materia в теле его матери и возвратиться к состоянию изначального хаоса[17].
Согласно Юнгу, психологический эквивалент этих преобразований хаосом - конфронтация с собственным бессознательным,[18]как он пишет:
Встреча четко разграниченного, но сильного ясного отдельного сознания и обширным пространством коллективного бессознательного опасна, потому что бессознательное производит решительно расщепляющий эффект на сознание[19].
Рискованный процесс сопоставления бессознательного и хаоса является необходимой предпосылкой психологического роста. Юнг говорит нам:
