В Mysterium Coniunctionis Юнг приводит ряд алхимических символов, интерпретируемых в контексте алхимического принципа solve et coagula (разделяй и объединяй). Юнг писал, что "алхимик видел сущность своего искусства в солюции и анализе с одной стороны и синтезе и коагуляции с другой". Этот процесс, который алхимики называли coniunctio, персонифицирован как "свадьба" или союз Солнца и Луны,RexиRegina(Короля и Королевы) или Адама и Евы. Этот союз, согласно Юнгу, отражает "моральную задачу алхимии,", которая должна "привести женский, материнский подтекст человеческого психэ, кипящего страстями, в гармонию с принципом духа". В юнгианской терминологии это отражается как объединение Анимы и Анимуса или эго с бессознательным.
Solve et coagula(разделение и объединение) алхимиков, согласно Юнгу, отлично применимы в контексте современного процесса психотерапии. Терапия, по мнению Юнга, подобна личному разделению, она выделяет — то есть, анализирует — разделение, и в конечном счете стремится объединять отделенные или подавляемые элементы эго. Алхимики в борьбе за неизменное, вечное, андрогинное, божественное "объединение", сами бессознательно боролись за процесс индивидуации, прообраз слияния с Самостью. Как мы далее убедимся, алхимики сознательно заимствовали такие каббалистические символы как "духовная свадьба", "возвышение искр," и Адам Кадмона (Предвечный Человек), чтобы ясно сформулировать этот процесс объединения.
Интересно отметить, но если только мимоходом, что Юнг, интерпретирует астрологию в подобной психологической манере. Действительно, он приветствует алхимию и астрологию за их непрерывное поддержание моста человека к природе (то есть к бессознательному) в то время, когда "Все больше назидаемое церковью дифференцирование ритуала и догмы отчуждало сознание от своих естественных корней". В отношении астрологии, Юнг пишет:
Как все мы знаем, наука началась со звезд, и человечество нашло в них доминантные признаки бессознательного, "богов", так же как и неповторимые психологические качества Зодиака: это есть полностью спроецированная теория человеческого характера.
В то время как мы продолжаем разбирать связь Юнга с еврейским мистицизмом, мы можем впомнить, что такие каббалисты как Хаим Виталь часто были также практиками и алхимии и астрологии.
КАББАЛА, ГНОЗИС И ЮНГИАНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Независимо от того, какое влияние было господствующим, ясно, что почти все основные символы и идеи гностицизма можно в той или иной форме найти в каббале, и наоборот. Понятие непостижимой бесконечности Бога, которая сочетает в себе единство метафизических противоположностей, постепенное проявление Бога путем эманации Орот или Сефирот, понятие космической катастрофы,приведшей к воплощению мира, различие между Богом Библии и истинным Богом, отчуждением человека от его истинной сущности, и пленение божественной искры в материальной природе человека, - все эти идеи нашли свой путь и в гностицизм и в каббалу. Вопрос происхождения осложняется тем фактом, что, хотя, согласно утверждению ученых, каббала появляется спустя столетия после первых проявлений гностицизма, многие из тех же самых ученых придерживаются версии, что сам гностицизм вырос из еще более ранней еврейской мистической традиции, которая (несколько столетий спустя) также дала начало каббале. Есть также предположение в том смысле, что очевидные гностические идеи возникли de novo во времена Лурии в шестнадцатом веке в Цфате.
Тем не менее, все общие черты гностической и каббалистической доктрины со временем являют ряд различий, которые имеют решающее значение для юнгианской психологии. Существенное различие - то, что у гностицизма нет никакого эквивалента или символа для каббалистического понятиятиккун ха-олам, Восстановления Мира. Для гностиков цель духовной жизни не восстановление, а побег из этого ничего не стоящего, злого мира. Гностик идентифицирует себя с божественной искрой, чтобы он мог подняться над материальным миром. С другой стороны каббалисты придерживаются радикально другого представления. Хотя в каббале есть также уводящие от проблем или "гностические" тенденции, большинство каббалистов считало, что раскрытие божественной искры и в человеке и в материальном мире вызывает возвышение, восстановление и одухотворение человечества и его окружающего мира. В гностицизме мира избегают; в каббале его возвышают и восстанавливают. Последнее представление намного более благоприятно для юнгианской психологии, основанное не только на принципах жизни в этом мире, и самого мира, но также и в отношении (менее очевидной) психологической интерпретации, которую Юнг помещает в гностические мифы. Как указал Роберт Сегал, гностическая этика в интерпретации Юнга, строго говоря, привела бы к полной идентификации эго с бессознательным разумом, потому что гностик пытается сбежать из мира (который Юнг приравнивает к эго) к полной идентификации с бесконечной Плеромой — которую, как мы видели, Юнг идентифицирует с бессознательным.
Это вызывает контраст гностицизма с каббалой и психологией Юнга (и алхимией в интерпретации Юнга). Божественность создает мир чтобы к полностью раскрыться в нем. По аналогии с этим бессознательный разум проявляется в рефлексивном эго, чтобы завершить и узнать себя как сознательная "Самость". "Различие", пишет Юнг, "между 'естественным' процессом индивидуации, который следует бессознательным курсом, и тем, который сознательно понят, огромно. В первом случае сознанию негде проявиться; конец остается столь же темным, как и начало".
Как указывает М.Идель, молодой еврейский ученик Юнга, Эрих Нойманн, хорошо понял "мирообразующую" природу еврейского мистицизма, так же как ее смысл для психологии Самости. Как выразился Нойманн:
"Обычно эго, преобразованное опытом сверхъестественного, возвращается к сфере человеческой жизни, и его преобразование провоцирует расширение сознания. Всякий раз, когда эго возвращается к сфере человеческой жизни, преобразованное мистическим опытом, мы можем говорить о постоянно преобразовывающем мир мистицизме".
Сам Юнг хорошо знал о направленности Иудаизма преобразовать мир. Например, на своем семинаре по Заратустре Ницше он утверждал, что "Еврейская природа... верит в прославление мира", и "У еврея есть характер реформатора, который действительно хочет преобразовать что-то в этом мире".
Для Юнга, также как для каббалистов и алхимиков, мир и его психологический эквивалент, Самость, далек от того, чтобы быть лишним, вредным и печальным условием, предполагаемым гностиками, - он, наоборот, фактически необходим, выгоден и желателен. Для Юнга, процесс индивидуации, возвышения искры в душе, показывает архетипическую ценность коллективного бессознательного, и желает реализации его в мире (Иудаизм), вместо того, чтобы сбежать из него (Гностицизм). Согласно Юнгу, с открытием коллективного бессознательного:
Возникает сознание, которое больше не заключено в тюрьму мелкого, щепетильного, личного мира эго, оно свободно путешествует в широчайшем мире объективных интересов. Это расширенное сознание, которое больше не раздражительный, эгоцентричный клубок личных желаний, страхов, надежд, и стремлений, всегда получающий компенсацию или исправление бессознательными противотенденциями; вместо этого, оно реализует функцию взаимоотношений мира и субъекта, даруя человеку абсолютное, органичное и бесконечное единство с огромным миром.
