– Два билета на «Контрабанду», – запыхавшись, почти выкрикнул Леха, протягивая деньги.
– Уже идет, – собираясь закрыть дверь, ответила пожилая билетерша.
– Рабочая молодежь, только со смены, – так очаровательно улыбнулся Королев, что растопил лед ее сердца.
Они вошли в зал и сели с краю, на предпоследний ряд. Оперативники на полотне ловили контрабандистов, похитивших платину с завода. Увидев такую завязку, Леха напрягся и закурил. Картина, как оказалось, была не про это: целый час главный герой прекрасно проводил время на огромном черноморском лайнере, попивая кофе, глядя на волны и флиртуя с красивыми официантками. Про платину никто не вспоминал. Комканая развязка для виду восстановила справедливость, и Высоцкий под титры спел легкое танго про море. Мораль фильма была очевидна: путешествовать на черноморских лайнерах – одно удовольствие.
Шура ближе к концовке придвинулась, очевидно, из-за холода, но все равно было приятно.
– Про тебя тоже говорили, что ты платину украл, – со смешком сказала Шура и легонько пихнула Леху в бок локтем.
– Че ж я не на Черном море? – слишком серьезно ответил Королев и снова напрягся.
– Красиво там, волны, закаты, рестораны.
– Неправда все это, в жизни все хуже бывает, – не поддержал разговор Леха.
– Разве кино для правды снимают? – рассмеялась Шура. – Суровый вы такой, Алексей Сергеевич, вам какое кино нужно? Чтоб снег, холод, тьма, кругом все злые?
– Я б посмотрел, – попытался улыбнуться Леха. – Пойдемте, провожу вас, Александра Павловна.
– Да я и сама дойду.
– Некультурно получится.
Королев взял Шуру под руку и обвел ее вокруг толпы малолетних фураг, намечавших между собой небольшую драку.
– Расскажите, Алексей Сергеевич, как вы на исправительные работы попали?
– Нечего и рассказывать. Мы с Игорем только на завод устроились, шли с работы. Здесь недалеко около площади Кирова нас комсюки пьяные встретили. Слово за слово, их пятеро, нас двое. Они в драку полезли. Игорь одному челюсть сломал, я нос – другому. Вроде. Он на суде так говорил. Нас бить начали. Прибежали дружинники, всех повязали. Этих сразу отпустили, а нас под суд.
– Это же несправедливо.
– Справедливо, несправедливо – нас и посадить могли. Исправительными работами отделались.
– Они же начали, – не сдавалась Шура.
– Мы ж могли тех комсюков обойти, – не хотел продолжать разговор Королев. Мысль о том, что Цыганков специально полез в драку в людном месте, чтобы не идти в армию, давно крутилась у Лехи в голове. Надо было сменить тему: – Вы откуда приехали, Шура? Говор у вас какой-то неместный.
– Из-под Пензы, село Радищево, раньше Верхнее Аблязово называлось.
– Не скучаете по дому?
– По чему там скучать? Кругом поля до горизонта. В городе интересней, кино, концерты. Мы с подружками на «Золотую карету» по Леонову в драмтеатр ходили. Река у вас тут такая – закупаешься.
– Ни разу в театре не был.
– Ты сам местный? – в запале сбилась на «ты» Шура.
– Тебе в общежитие?
– Да.
– Вот в нем я родился и до четырнадцати лет жил.
– И в театре ни разу не был? В Волге хоть купался?
– Зачем, когда баня есть рядом с домом?
Шура улыбнулась, а Леха вспомнил, что в баню ему надо по другому поводу.
– Странный вы, Алексей Сергеевич. То пошутите, то помрачнеете. Что тебя гложет?
Леха чуть не остановился. Никто его про настроение не спрашивал, всем было все равно, – и вдруг среди темноты и холода появляется человек, кому хотя бы интересно.
– Девушку красивую встретил, а мне в армию идти через месяц.
Шура не рассмеялась, а заглянуть ей в лицо Леха постеснялся. Она быстро схватила его руку, ладошка у нее была холодная.
– Дальше не ходи: соседки-девчонки увидят – засмеют, до утра придется отшучиваться.
– До завтра, Александра Павловна! – крикнул Леха в ночь, забыв, что завтра выходной и они не увидятся.
Леха возвращался домой с улыбкой, надеясь, что соседки по общежитию все же их заметили и Шуре придется о нем рассказать. На Безымянке ничего не скроешь и от чужих глаз не скроешься. Эта мысль унесла хорошее настроение. Королев свернул во дворы и начал петлять. Прав был Берензон: улица как решетка, попробуй из них вырваться. Задумавшись, Леха свернул не туда и обнаружил себя среди сараев. Очевидно, никто этим холодным вечером его подстерегать не собирался, получалось, что он загнал себя в тупик сам.
* * *
Цыганков свистнул так пронзительно, что стая ворон, заснувшая в тополях за сараями, взлетела вся сразу. Виталий в рассеянности замер у подъезда и огляделся. Заметив в тени Игоря, напустил на себя расслабленный вид и вальяжно пошел к нему:
– Че надо?
– Встречаемся, короче, в это воскресенье. Здесь, на теннисной площадке.
– Ты раньше сказать не мог?
– Сейчас говорю.
– Че-то не нравится мне место.
– Мне нравится, вечером здесь нет никого.
– Я передам, – задумчиво сказал Виталик. – Не знаю только, согласятся или нет.
– Я свое слово сказал. Встречаемся здесь, в воскресенье в девять, или вообще продавать не буду.
– Понял тебя, – без энтузиазма кивнул Виталий и ушел.
Цыганков усмехнулся ему вслед и закурил. Вороны, ворчливо покаркивая, устраивались на прежних местах. Из соседнего подъезда вышла Ветка с сумками.
– Вечер встреч, – окликнул ее Цыганков. – Куда спешишь?
– По делам, – словно застигнутая врасплох, ответила Ветка.
– К Ирке, наверное, – угадал Игорь и примирительно сказал: – Мне по фигу до Ирки, Лехе тоже.
– Вот и хорошо, потому что она замуж выходит, – не удержала секрет Ветка.
– Совет да любовь, – сплюнул Цыганков. – Ты сама-то не выходишь? Че-то редко тебя видно.
– Я учусь много, не хочу в институте дурой выглядеть, – засмущалась Ветка. – Как у тебя на складе дела?
– Как у всех.
– Отец говорил, видел тебя там.
– Встречались пару раз.
– Он в рейс ушел, на следующей неделе только вернется.
– Ясно, – без интереса кивнул Игорь.
Беседа погасла, несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, собираясь что-то сказать или ожидая, что какой-нибудь звук или человек прервет их молчание, но ничего не происходило. Наконец Ветка нелепо взмахнула рукой и почти побежала за угол. Улыбка сползла с лица Игоря.
Вороны уселись на голый тополь, и в темноте тот стал похож на гигантский куст черники. Цыганков решил свистнуть еще раз, но, втянув холодный воздух, закашлялся и оставил птиц спокойно спать.
