– Вот зарядил, – изрек Миша, зевнул и продолжил свой призрачный путь по пустому зданию.
Наконец остановился у одной из дверей и чуть слышно постучал.
– Войдите, – раздался голос майора. Милиционер в штатском приоткрыл дверь, пропуская Рината. – Миш, обожди снаружи.
Кабинет был небольшой, а в освещении единственной настольной лампы и вовсе сжимался до письменного стола в бумажных завалах. В желтом свете извивался густой табачный дым, скрывая майора. Ринат подошел и увидел лицо с черными колодцами кругов под глазами. На ухе застыла пена, видимо, с утреннего бритья.
– Чего? – устало выдавил майор, держась руками за стол, как будто разговор мог свалить его с кресла.
– Вы просили рассказать, если я что про платину узнаю. – Милиционер медленно начал откидываться назад, и Ринат быстро выпалил: – В общем, Игорь Цыганков собрался ее продавать.
– Кому? – Майор застыл в своем падении назад и напрягся.
– Кому-то на складе, где он работает.
– Это точно?
Ринат пожал плечами. Майор, наконец, достиг спинки кресла, закрыл лицо руками и то ли громко выдохнул, то ли тихо застонал. Потом протер глаза ладонями.
– Когда?
– Не знаю.
– Сколько у него слитков?
– Пять штук.
– Где прячет?
– Не знаю.
– Ты их видел?
– Нет.
– Зачем тогда стучишь? Ты ж не при делах. – Ринат увел глаза к ботинкам. – Тюрьмы боишься?
– Так точно, товарищ майор, – по-военному ответил Ринат.
– Есть что добавить?
– Он Королева Алексея впутал. Леха, это, не виноват.
– Это и без тебя было понятно, – махнул рукой майор. – По существу всё?
– Вроде всё.
– Больше сюда не приходи, ясно? – Ринат легко согласился. – Дорогу назад найдешь? Тогда свободен. Мишу мне позови.
Ринат вышел, его место перед столом занял помятый милиционер в синем пиджаке.
– Так, Миш, Виталика своего гнилого потряси. Напомни, подо что выпущен, и о каждом его шаге мне докладывать.
– Опять те дураки всплыли, товарищ майор? – с участием спросил милиционер.
– Никому об этом, Миш. Хватит, наелись мы говна с этой платиной.
* * *
Вечера стали холодными, ночи приходили быстро. Игорь носил ватник отца. С разочарованием обнаружил на нем дыру от заводской колючей проволоки, но зашить времени так и не нашел.
Обещанные Васей ковры прибыли поздно вечером. Таскать их в грузовик вдвоем с Виталиком было тяжело. Уложены ковры были штабелями и перехвачены толстой веревкой, разрезать ее было неудобно и долго. Нож Цыганкова переходил в темноте от Игоря к Виталику, пока не остался в кармане последнего. Синтетический ворс пах сыростью и пылью, как будто по коврам ходили, не снимая обуви, хотя Вася уверял, что они новые и промокли в дороге.
– Я поговорить хотел, – традиционно закуривая перед отправкой груза, сказал Игорь.
– Говори, – без энтузиазма отозвался водитель, не понимая или нарочно оставляя в свидетелях Виталия.
– Уговор наш в силе?
Вася быстро кивнул и, несмотря на пустынный темный перрон, где, кроме них, никого не было, ничего не сказал и, запрыгнув в кабину, завел мотор, обдав грузчиков выхлопом.
– Че меня не спросил? – оскалился Виталий.
– Так я не с тобой договаривался.
– Теперь со мной будешь. Пойдем обратной дорогой – перетрем, че да как.
В комнатку грузчиков они возвращаться не стали, пролезли под вагонами, перешли через пути, поднялись по насыпи, минуя мост, и вышли на проспект Кирова.
В свете фонарей большой улицы две фигуры в затертых фуфайках выглядели как пришельцы из другого времени.
– Давай перетирать, че да как, – усмехнулся Игорь.
– Особо нечего и рассказывать, – сменил тон Виталик. – С тебя товар, с меня деньги.
– Когда?
– Через неделю будет чем заплатить, говорят.
– Встречаться будем у нас на Свободе.
– Есть у нас, Игорь, одно место надежное…
– Не, Виталь, так не пойдет, встречаться будем, где я скажу.
– Ты, Игорян, не доверяешь мне, что ли?
– Ты один будешь?
– С пацанами.
– Че-то криво, друг, выходит: я один, ты с какими-то пацанами незнакомыми, время ваше, место ваше. Я так не согласен.
– Я отвечаю, Игорян, – возвращаясь к блатным ноткам, загундел Виталий.
– Ты, может, и отвечаешь, а за других я не знаю.
– Леху с собой возьми, если боишься.
– Я, Виталик, не боюсь, я страхуюсь, – терпеливо гнул Цыганков. – Место я выбираю. Это точка. Так своим и передай.
– Че за место?
– Скажу, когда узнаю, че за время, – скрывая ухмылку ладонью со спичкой, закурил Игорь и выпустил дым в темноту.
* * *
Леха стоял за проходной, пропуская вперед толпу. Он улыбался, глубоко затягиваясь папиросой, и крепко сжимал в левом кармане брюк аванс и премию. Вечер был холодный, почти морозный, как предвестник неминуемого ноября. Ветер прошелся по Лехиным ногам. Теплые штаны сегодня он купить не успеет, но чем-то порадовать себя было надо. Пить не хотелось, а чем еще отметить премию, в голову не приходило.
– Вы что такой довольный, Алексей Сергеевич? – раздался голос Шуры.
– Премию получил, Александра Павловна, – отозвался Леха и мгновенно понял, чего хочет. – Пойдемте в кино?
– Поздно уже, – смутилась девушка, но остановилась рядом и убегать не собиралась.
– Ничего не поздно, на вечерний сеанс успеваем.
– Что там показывают? – все еще не решалась Шура.
– Не знаю, давно в кино не ходил.
– Надо тогда быстрее, давайте поторопимся, Алексей Сергеевич, – решилась Шура. Они пошли, не отвлекаясь на разговоры, обогнали колонну рабочих и втиснулись в трамвай.
Толпа прижала Леху к Шуре, свет в вагоне заморгал и потух.
– Познакомились поближе, – прохрипел Королев, и от звонкого смеха Шуры лампочки снова зажглись.
Они выпрыгнули на площади Кирова и пошли за Дворец культуры к кинотеатру «Сокол».
– Довольно прохладно, – вылетело облачко пара из Шуриных губ.
– Будет еще холоднее, – поддержал английскую беседу Леха.
Одновременно зажглись фонари, и темно-синее небо отдалилось, став черным. Очереди перед кинотеатром уже не было, сеанс начался. Леха выкинул недокуренную папиросу, схватил Шуру за руку, и они побежали.
