– В прошлый раз не попрощались. – Леха обернулся: за его спиной стоял Иван, в руках у него был выкидной нож. – Ты в бане оставил, забирай, хорошая вещь, если пользоваться умеешь. Сам сделал?
Королев быстро схватил нож и зачем-то кивнул.
– Хорошая работа, такой умелец на зоне не пропадет. Готов слушать? – Леха уже устал молчать и слушать, но выбора ему никто не оставлял. – Принесешь слитки, скажем, через месяц. В любой день, как достанешь. Оставишь их охраннику в бане.
– Че?! – Королев не мог понять только что услышанное.
– Ниче. Возьмешь и принесешь слитки.
– Это мне зачем?
– У тебя есть мать, сестренка младшая, ты ж не хочешь, чтоб с ними несчастье произошло? – Только в этот момент до Лехи начала доходить суть происходящего. – Мало ли что? Один раз у твоей мамки сумку на улицу вырвут, а в другой раз встретят после ночного дежурства. Ты ж до этого доводить не будешь, верно?
– Нет у меня слитков.
– У друга своего забери. Вы ж вместе на дело ходили?
– Он не отдаст.
– Потому мы с тобой, а не с ним разговариваем. Понятно?
– Я тоже не отдам, – оглядевшись в поисках прохожих, сказал Леха.
– Отдашь, обязательно отдашь, – спокойно возразил Иван и, не прощаясь, пошел по тропинкам скверика в сторону арки.
Голова Лехи была забита обрывками разговоров с Берензоном. Только в подъезде, когда полез за ключами, он вспомнил, что взял у него деньги. Пятьсот рублей сотенными бумажками. «Как же я их разменяю?» – подумал Королев и вошел в квартиру. В прихожей стоял запах валерьянки. Из маминой комнаты выскочила Люська.
– Маму ограбили, сумку отобрали, там ключи, документы, аванс был.
– Твари, – застонала мать из своей комнаты. – Средь бела дня из рук вырвали. В день получки подстерегли.
– Мама в милицию ходила, – подняла упавшее знамя истерики Люся. – Там сказали, документы, может, подкинут, а деньги точно не вернешь, и замок надо менять. Леш, смени замок.
* * *
Игорь задремал в каморке под перестук дождя по шиферу. Через темный полусон он слышал обрывки разговоров, пока кто-то бесцеремонно не пнул его кресло ногой.
– Вставай, грузчик, состав пришел. Вася тебя одного к голове зовет, – доложил Виталик.
На улице мелкой пылью шел дождь, ветер гонял ее в разные стороны, чаще всего в лицо Цыганкова. Игорь попытался закурить на ходу, но спички трижды гасли. Он выкинул на перрон промокшую папиросу и ускорил шаг. Вася ждал его в кабине грузовика.
– Грузи по-быстрому, чтоб не промокло, – бросил он через полуоткрытое окно.
Цыганков забрался в первый вагон, привыкая к полумраку. Пахло внутри приятно. Небольшие аккуратные мешки были нетяжелыми, он быстро переносил их в кузов, где уже стоял Вася, раскладывая их по ящикам. Погрузка заняла полчаса.
– Садись, прокатимся.
– Так у меня работа, – неуверенно возразил Игорь.
– Я твоя работа, – усмехнулся Вася, заводя мотор.
– Че это такое легкое было?
– Это кофе. Не унюхал?
– Я не пробовал никогда, – глядя в окно, ответил Цыганков.
– Ну и не хуй привыкать, – с добрым смешком ответил шофер.
– Откуда вы все это везете?
– Тебе этого знать не надо и трепаться про это не надо.
– Понятно, – угостился сигаретой Игорь и закурил, глядя, как мелкие капли слетают со стекла.
Вася потянулся к дворникам, но потом решил оставить все как есть. Они заехали во дворы и остановились.
– Посиди пока, – сказал шофер и вышел из кабины.
В зеркало заднего вида Цыганков видел, как Вася стучится в дверь и ему открывает приличного вида женщина. «Это же тетя Зина, Иркина мать», – узнал Игорь и сообразил, что они подъехали к универмагу. Шофер махнул ему рукой. Пора грузить.
Игорь начал переносить мешки в подсобку, Вася ему помогал, и дело пошло гораздо быстрее. В небольшой комнате ярко горела лампа и стоял густой запах кофе. Они складывали в один угол, а когда закончили, Вася указал на почти такие же мешки в другом углу:
– Эти в машину.
Тетя Зина им на пути не попадалась. «Наверное, специально никого нет», – думал Цыганков, а потом просто устал и носил мешки механически. Когда все было сделано, они с Васей снова поехали.
– А в этих мешках что?
– Тоже кофе. Только хороший, – ответил шофер, выезжая на Победу, и, глядя на дорогу, спросил: – Надумал со своим добром? Продашь нам?
– Не обидите? – спокойно спросил Цыганков, закуривая папиросу.
– Своих не обманываем, – усмехнулся Вася. – Пацан ты дельный, с тобой еще работать. Сколько у тебя?
– Пять слитков.
– Сколько хочешь?
– Пять тысяч.
– Дорого, – помотал головой Вася. – Товар паленый, значит, переплавка, потом ювелирам еще башлять. Давай две с половиной, как своему. Все равно никто, кроме нас, брать его не станет.
– Давай, – кивнул Игорь.
Машина остановилась. Дождь усилился, капли бежали по стеклу плотным потоком, скрывая улицу.
– Недолго эту слякоть перетерпеть осталось, скоро холода придут, – рассмеялся Вася, протягивая руку для прощания. – Домой тебя привез. Твой рабочий день закончен. С товаром тебе Виталик объяснит потом, че да как.
* * *
Леха ждал Игоря под козырьком подъезда, глядя, как дождь срывает с тополей листья и топит их в колее от Васиного грузовика.
– Ты че? – без приветствия спросил Цыганков, появляясь из-за угла.
– Разговор есть. Пойдем прогуляемся.
– На хер, я промокну. Говори здесь.
Королев отрицательно помотал головой, Цыганков сплюнул, достал ключи и, перебежав двор, открыл свой сарай.
– Здесь всяко посуше, – позвал он друга.
Леха бежать не стал, боясь поскользнуться на мокрой земле, и, пригнувшись, вошел в сарай. Внутри было темно, пахло старой пылью, отсыревшей бумагой и прелыми овощами. У задней стенки был мусорный завал с погребенным в нем детским велосипедом. Цыганков открыл крышку, спустился в погреб и чиркнул там спичкой.
– Огурцов че-то захотелось, – раздался его глухой голос из-под земли. Снова загорелась спичка. – Говори, че.
– Берензон меня поймал.
– Не слышу. – Цыганков погремел банками, потом его рука поставила огурцы Лехе под ноги. Вслед за этим появилась голова.
– Говорю, Берензон меня поймал, требует платину.
– С чего это? – с усмешкой ответил Цыганков, выходя из подполья.
– Говорит, нам без нее лучше будет, – неуверенно начал Леха и, осознав, что даже примерно не сможет пересказать содержание их разговора, разозлился: – Да по херу, че он говорит. Главное, Иван мне угрожает. С мамы сумку сорвали.
