– У карт спросите, если сами не знаете.
– Дальняя дорога, казенный дом, – усмехнулся Игорь, начиная открывать дверь.
– Это не те карты, эти цыганские, врать не умеют, – в полутьме коридора улыбалась самогонщица.
– За сколько погадаешь?
– За треху вам обоим.
– Че так дорого? За рубль давай, – остановился Цыганков.
– Ты че, на рынок пришел? С судьбой не торгуются, – спокойно отвечала самогонщица.
Леха достал из брюк мятую трешку. Гадалка взяла деньги правой рукой, а левой вытащила из кармана халата карты. Рубашки у них были самые обычные.
– Берите по одной. – Невидимым движением колода у нее в руках раскрылась веером.
– У меня валет пиковый, – отозвался Игорь.
– Не валет, а всадник мечей. Цыганская же колода, – пояснила гадалка. – К ссоре, ждет тебя раздор.
– Это я без карт знаю, зря треху потратили. Че у тебя, Лех? Баба с мужиком голые. Че, может, Ирка наконец тебе даст?
Гадалка взяла карту Королева, и он почувствовал, что голова его кружится от духоты коридора и жуткого запаха самогона. Он заметил, как стекают капли с развешенного на веревке влажного белья.
– Влюбленные. Это выбор означает. Придется тебе выбор делать, такой, что назад пути не будет.
Леха кивнул и вывалился наружу, глотая прохладу майской ночи.
– Смотри-ка, заснул Красной армии боец, – засмеялся Игорь, указывая на Рината, уронившего голову на грудь.
– Да не сплю я. Вы че так долго?
– Леха судьбу свою узнавал.
– Как, узнал?
– Узнал. – Королев поскользнулся на грязи, но не упал, удержавшись за Рината. – Короче, Наташка, есть у нас пять тысяч рублей, но как их в деньги превратить, мы не понимаем.
Ринат посмотрел на Леху и перевел протрезвевший взгляд на Игоря. Цыганков угрюмо кивнул.
* * *
Леха перебежал через улицу Свободы. Если не считать почти прошедший май, то срок исправительного труда на заводе заканчивался через шесть месяцев. Дальше шла армия, после армии – опять завод. Что после завода? Пенсия и смерть. Раньше Королев так далеко не заглядывал, потому что заглядывать было некуда и незачем. Платина и план Наташки могли это изменить.
День давил тяжелой серой духотой, но дождь никак не хотел начинаться. Не докурив папиросу и до половины, Леха бросил ее под ноги и смешался с очередью входивших и выходивших с Безымянского рынка через небольшую калитку в огромных, всегда закрытых воротах. Здание было похоже на полукруг, словно неумелую татуировку с восходом решили воплотить в архитектуре. Внутри стояла своя, отличная от уличной, духота: из звуков, запахов и особого тусклого света, просеянного через многочисленные, но грязные окна под полукруглой крышей.
Торговля заканчивалась, народу было немного. Леха прошел через кисловатый аромат молочных рядов с баночками густых сливок и бидонов с деревенским молоком, минуя рыбные прилавки, через земляной запах овощей в самый дальний и душный конец к мясному отделу. Разрубленные туши и после смерти продолжали выделять тепло, словно не желая примириться со своим новым состоянием. Вокруг носились воробьи, как если бы были хищными птицами, и, подхватывая что-то им одним видимое с каменного пола, уносились вверх к балкам изогнутой крыши. Через какие щели попадали они на рынок и за что так любили мясников, было неизвестно.
Леха пошел на звук топора, с глухим хрустом отсекавшим мясо. Рубщики были не видны за загородкой, но удары стихли, и появился Ринат. Он чуть заметно кивнул Королеву и таким же едва заметным движением головы указал на выход.
На рынке Лехе не нравилось, от запахов сразу хотелось еды, а купить было не на что. Он охотно вышел через дверь на улицу Воронежскую, где было крыльцо со скатом для тяжелых тележек с тушами. Достал пачку и предложил папиросу как раз появившемуся Ринату.
– У меня свои, – вытирая руки об розово-бурый от крови передник, сказал Ринат и вынул пачку «Родопи».
Леха прикурил ему от своей спички и молча ждал, что скажет ему Наташка.
– В общем, так: я аккуратно поспрашивал, – оглядываясь на выходивших с рынка прохожих, тихо и быстро говорил Ринат. – Все сходятся на том, что продать можно только одному человеку.
– Вор?
– Авторитет. Надо осторожно. Живет здесь рядом. Адрес я достал. – Ринат постоянно прерывался, пропуская людей. – Все хорошо обдумаем, че, как, – и к нему. Без товара, конечно.
Он замолчал, а Леха медленно кивал. Оба смотрели, как через дорогу налетевший наконец ветер гоняет маленький пыльный смерч. Верхушки тополей склонялись вбок и отлетали обратно. На асфальт посыпались мелкие капли, мгновенно превращавшие его из серого в черный.
Июнь. Улица Победы
Ира разглядывала Леху пристально и строго: фуражки не было, как и велели, прическу она делала сама, тщательно побрит, но исцарапал тупым лезвием под носом, рубашка свежая, пиджак держит в руках, брюки отглажены, ботинки начищены, хотя к гуталину уже успела пристать пыль. Этого уже не поправить. Она подошла и понюхала: дешевым одеколоном не пользовался. В целом приемлемо.
– Лови такси, потом покуришь. Некрасиво опаздывать.
Леха безропотно поднял руку, но машины на полупустой субботней Победе останавливаться не спешили. Все, кто имел собственный транспорт, очевидно, обладали и дачей. Июнь выдался не жарким, но шесть соток не знали оправданий. Редкие таксисты появлялись здесь только под вечер.
– Можно пиджак надеть? Меня че-то продувает, – робко спросил Леха, но лицо Иры говорило, что нет.
«Волга» с шашечками, словно посланная свыше, проехала по противоположной стороне, постояла на светофоре и, развернувшись налево, подъехала к ним.
Ира, не меняя выражения, дождалась, пока Леха откроет ей дверь, и тут же метнула суровый взгляд, чтобы Королев не вздумал, вопреки этикету, сесть рядом с водителем.
– Куда едем, командир? – как и положено, меланхолично спросил таксист.
– Я не знаю. Куда едем, Ир?
– Чернореченская, тридцать один.
Леха обратил внимание, что счетчик силится преодолеть отметку 1:59, но не может. Машина обогнала полупустой трамвай, звонком упрекнувший Королева за расточительность.
– Это новостройки, что ли? На новоселье едете? – осматривая пассажиров в зеркало заднего вида, не столько спросил, сколько констатировал таксист. – Строят-то сейчас до хрена, а очередь как не двигается. Откуда только у людей деньги? Вот так возишь – одна лимита, а привезешь – прям в новостройку. Без мыла в жопу такие влезут, не то что в очередь.
– Говорят, таксисты тоже неплохо получают, – искренне сказал Леха.
– Кто говорит? Кто в такси не работал, – усмехнулся водитель. – Я слышал, скоро метро построят, совсем без работы останемся.
