Невельской снова прищурился и смотрел на Казакевича с таким выражением, какое обычно бывает на лице у профессора, не желающего подсказывать решение трудной задачи способному студенту
— Или… мы не простой транспорт? — начал нащупывать отгадку старший офицер.
— Не самый простой, — кивнул командир. — И потому дальше мы пойдем не только в гражданском платье, но и не под российским флагом.
На секунду в каюте поднялся гул, похожий на шум внезапной волны, которая вдруг набегает на берег из ниоткуда, из тихого и абсолютно спокойного моря, а потом без следа исчезает в потемневшем песке.
— Мы не идем в Охотск, — продолжал Невельской. — Это вы все уже поняли. Нам надлежит отправиться прямо к описи восточного берега Сахалина и амурского лимана.
— Но… земли эти не вполне российские, Геннадий Иванович, — вмешался штурман Халезов.
— Я знаю, Александр Антонович. Более того, приказа на то у нас нет.
В каюте сделалось так тихо, как не было даже перед началом этого разговора.
— Как нет? — после продолжительного молчания выдавил штурман.
— Вот так. Мы идем под мою ответственность. — Невельской закашлялся, но немедленно подавил этот приступ, а затем встал со своего кресла и повысил голос. — Господа офицеры, за это решение целиком и полностью отвечаю один лишь я. Всякая вина за неправомерные действия снимается с каждого из вас в настоящий момент. Вы исполняете мой приказ, а следовательно, вся тяжесть наказания, буде таковое последует, ложится исключительно на меня.
— Но ведь это самоуправство… — растерянно заговорил было Халезов, однако Невельской жестко его оборвал.
— Что же до вопроса о принадлежности сих земель тому или иному государству, господин поручик, то вам, как человеку, уж простите, не чуждому географии, надлежит лучше других знать о русских первопроходцах, трудами коих эти места дикие стали известны цивилизованному миру более двух веков назад. Русское подданство было принято коренным населением по Амуру еще во времена Пояркова и Хабарова — а это, извините, середина семнадцатого столетия. Теперь же век девятнадцатый, и за все прошедшие двести лет ни одно государство наших прав на этот край не оспорило.
— Но был же Нерчинский договор…
— Согласно которому, — горячо подхватил Невельской, — разграничение между Китаем и Россией к северу от Амура отложили на будущее. Так вот, я вам, Александр Антонович, со всей ответственностью заявляю: это будущее наступило. Здесь и сейчас.
Командир «Байкала» внушительно замолчал, ожидая новых возражений, однако их не последовало.
— Впрочем, напрасно вы так переполошились, — продолжал он, подходя вплотную к притихшему штурману и едва сдерживая ту ярость, которая, независимо от его воли, а из одной только необходимости убеждать упрямца, уже овладевала им и готова была понести как с горы. — Мы не собираемся узурпировать ничьих земель. Да и с нашими средствами это было бы положительно невозможно. Задача наша гораздо скромней: разведка речного устья и поиск возможного фарватера. Если же нам сверх того удастся обнаружить предполагаемый северный проход в Татарский залив — я, господин поручик, буду самым счастливым командиром транспорта во всем мировом океане. Это уж поверьте!
Невельской закашлялся и вынужден был прервать свою речь, дабы справиться с охватившим его приступом. Офицеры молча смотрели на то, как сотрясается тело их командира, пока он всеми силами давил в себе мучительный кашель и столь же мучительную ярость.
— Велика Россия, — продолжил он наконец осипшим и как бы сорванным голосом. — Через весь мир надо идти, чтобы на другой ее край добраться. И каждый из вас на деле уже доказал свою благородную ревность и усердие к службе одним переходом сюда. Но вот попробуйте-ка представить, каково оно будет, ежели не девять месяцев идти, а два, много два с половиной.
Невельской торжествующе оглядел своих офицеров. Они молчали.
— Не верите? — Он сжал правую руку в кулак и от переполнявших его чувств потряс им над головой. — А вы посчитайте, сколько потребно времени на сплав из пределов Забайкалья по Амуру! Чтобы из России в Россию не через Бразилию ходить! Сколько товаров и людей можно доставлять сюда в самые короткие сроки. Экономия времени, средств и человеческих сил небывалая! Упустить такую возможность равно преступлению против отечества гораздо более тяжкому, нежели теперь пойти на опись без прямого на то повеления.
Он перевел дух и через мгновение продолжил чуть тише:
— Да, я не получил сегодня, как рассчитывал, Высочайше утвержденную инструкцию на эти исследования… Но вот что вам всем надобно уяснить: еще утром каждый из вас был офицером заурядного транспортного судна… А завтра вы можете стать героями. Имена ваши вспомнят и через двести лет. Вот! — Он вынул из кармана помятый лист. — Это письмо от генерал-губернатора Восточной Сибири, час назад полученное мною у командира Петропавловского порта. Николай Николаевич пишет, что ценит мою особую решительность.
— Особую! — повторил Невельской, с размаху припечатав лист бумаги к столу и указывая на него пальцем как на полное и безоговорочное доказательство своей правоты. — Господа, на нашу долю выпала важнейшая миссия, и я надеюсь, что каждый из нас честно и благородно исполнит долг свой перед отечеством. Ныне же я прошу вас энергически содействовать мне к скорейшему выходу отсюда транспорта. Все, что я вам объявляю, должно оставаться между нами и не должно быть оглашаемо.
Он замолчал, а затем, не успев даже сам удивиться своим словам, неожиданно добавил:
— Господь через нас постигает себя, и мы должны сделать все, чтобы он в себе не разочаровался.
Оставшись через минуту в своей каюте один, Невельской рухнул на узкую кровать и прижал холодные, словно чужие ладони к пылавшим щекам. Теперь — именно в этот момент — огромное по своей сути политическое и даже историческое событие зависело уже не от него, не от адмиралов из Петербурга и не от великих мира сего, окружавших престол, но от группы совсем еще молодых, неопытных и ничего пока ни в политике, ни в самой жизни не понимавших людей. Он знал, что ему удалось достучаться до них словами о величии подвига, ибо помнил самого себя восторженным выпускником Морского корпуса, однако на сердце у него каменной дланью лежало то, чего он им не сказал: даже в случае их полной поддержки и самоотверженного труда оставалась большая вероятность неудачи всего предприятия. Одному Богу было известно, существует ли в устье Амура судоходный фарватер, и, если он существует, его еще требовалось найти, причем в катастрофически сжатые сроки. В противном случае судебное разбирательство становилось неизбежным.
3 глава
Следующим утром на судне поднялась невозможная суматоха. Разгрузку «Байкала» необходимо было провести как можно скорее, поэтому Невельской приказал не занятым в ней офицерам съехать на берег, а освободившиеся каюты использовать в качестве подсобных помещений. Команды штрафников, прибывающие из Петропавловска, решено было оставить на борту, чтобы не возить их туда и обратно с неизбежными потерями времени, однако в матросском кубрике места им всем не хватало.
