Господин Семенов, усмехаясь, вышел из комнаты и примерно через десять минут вернулся ровно с такой же усмешкой.
— Поверите ли, Геннадий Иванович, какая удача! Так называемая «собеседница» нашего дипломата оказалась женою… — Он едва не произнес какое-то, очевидно, известное в Лондоне имя, однако в последний момент передумал и махнул рукой. — Впрочем, что нам с этих неверных жен! Мы теперь можем преспокойно отужинать, а утречком у нас очень славная встреча. Дипломат на нее решил не ходить, а вот мы с вами явимся туда непременно. Пора уже выяснить, чем наши соотечественники на чужбине здесь промышляют.
— Вы положительно уверены, что это будет русский человек?
— Можете даже не сомневаться. Иначе стал бы я весь этот огород городить? И давайте уже поедим наконец! Я просто гомерически голоден.
Пока они закусывали тем, что осталось после вечернего приема у балерины, ее подгулявшие друзья отправили горничную за китайцами.
— С жиру бесятся, — пояснил господин Семенов. — У них теперь опиум в большой моде. И, вы знаете, не у одной только богемы. Даже и приличное общество, я вам доложу, не чурается. Азиатчина, одним словом. А нас при этом варварами считают. И водки у них днем с огнем не найти. Они ведь из-за этого самого опиума и затеяли в Китае нынче сыр-бор.
Поглощая с ничуть не скрываемым энтузиазмом остатки паштетов, он снова вскочил на любимого конька и просветил Невельского в той области, где крылись причины недавней войны Англии против Китая.
— Покупают они у китайцев много, Геннадий Иванович. Любой восточный товар здесь очень в цене. А те у английских купцов брать в ответ ничего не хотят. Все у них есть, говорят. Ничего от британцев им не надо. Отсюда перекос идет сильный в торговле. И совсем не в пользу англичан. Оттого Ост-Индская компания разобиделась. Торговый баланс не в ее пользу. Долго думали, чем привадить китайских купцов, да ничего не придумали. Не желает азиат европейского товара, хоть ты тресни. Живет себе, как ему хочется, — свое только ест-пьет. А лордам местным, разумеется, не сидится. У них в одном месте зудит, когда они кому-то своего интереса навязать не могут. В итоге догадались китайцам опиум бенгальский предложить. Для чего закупили на него целую монополию. И вот это у них, доложу я вам, вдруг пошло. Таким товаром китайский купец вполне заинтересовался. Вскоре завалили дешевым опиумом весь Китай — народ потихоньку разлагается, крестьяне работать не хотят. В ответ император эту торговлю запретил, но англичанина разве остановишь? Он как изобрел свой паровоз — так всех им и давит. Сначала под полой торговал, а потом войска привел — чтобы знал китайский народ, какой продукт ему нужен. Теперь вот о каких-то еще тайпинских идеях
[63] там заговорили. Проповедники вроде китайские, а говорят все больше об Иисусе Христе. Не удивлюсь, если этих «тайпинов» англичане к ним завезли. Поговорят, поговорят, а потом глядишь — какой-нибудь бунт устроят. Заварушка начнется, императору станет уже не до англичан. Под шумок можно будет еще опиуму продать, да немало так — думаю, с гору хорошую где-нибудь в Гималаях выйдет.
Слушая весьма увлеченного предметом своей речи господина Семенова, Невельской время от времени косился в сторону хозяйки особняка. Она продолжала веселиться в кругу своих друзей, состоявшем исключительно из мужчин, много и звонко смеялась, иногда легко вскакивала с диванчика и ко всеобщему оживлению становилась в какую-нибудь красивую позу. Тонкие руки ее то замирали над головой, то властно опускались на бедра, то широко и уверенно разлетались по сторонам, и тогда она словно парила секунду или две посреди шумной гостиной. Лицо озарялось по очереди горделивой улыбкой повелительницы, испуганным взглядом маленькой девочки, капризной гримасой соблазнительницы и плутовки — всем тем арсеналом, которым она овладела для своей последней роли в театре и для обольщения без того готовых с легкостью обольститься ее красотой мужских сердец. Балерина открыто наслаждалась пылающими изо всех углов ее гостиной жаркими взглядами, впитывая их каждым сантиметром своей поверхности, как впитывает солнечные лучи нежный и в то же время жадный цветок.
— Какова? — отвлекался иногда господин Семенов от предмета разговора, замечая рассеянность своего собеседника и одобрительно успевая что-то сказать на датском языке хозяйке дома.
Та всякий раз отвечала ему с улыбкой, однако содержание этой улыбки было иным, нежели то, что сияло в ней по отношению ко всем остальным мужчинам. Балерина нисколько не хотела понравиться господину Семенову Она улыбалась ему с видом смиренной послушницы, из чего Невельской сделал вывод не только о зависимом ее статусе, но и об искреннем уважении, какое она испытывала к его спутнику.
По-отечески кивнув ей, господин Семенов возвращался к своему монологу, балерина продолжала показывать эффектные позы из недавнего спектакля о каких-то разбойниках, а Невельской перескакивал мыслями на мать и на ее давнюю тревогу насчет необходимости найти ему подходящую жену Вот уже несколько лет в ее письмах большое место уделялось пространным сообщениям о той или иной девушке в имениях по соседству Геннадию Ивановичу надлежало, по мысли матушки, поскорее наведаться в Дракино, дабы не упустить хорошую партию. Женихи в Солигаличском уезде водились в изрядном количестве, и далеко не каждого из них отслужившие во флоте отцы отправляли в Морской корпус. Федосья Тимофеевна, присмотревшая сыну уже не одну замечательную невесту, с неудовольствием и даже досадой наблюдала, как они одна за другой уходят от нее под чужой кров, а Невельской к еще большему раздражению матери не то что делать предложение — даже являться в родной дом на время положенного ему отпуска не спешил. Чувство вины за это свое небрежение сильно усугублялось теперь нынешним крайним положением его матери.
И все же, глядя на безмятежно резвившуюся перед своими ночными гостями красавицу, Невельской не мог не испытывать определенного облегчения при мысли о том, что до сих пор свободен от обязанностей супруга. Все разговоры и общее поведение господина Семенова в этот день, а также факт прикомандирования к нему не самого последнего на линейном корабле офицера красноречиво свидетельствовали об одном: офицер этот зачем-то нужен. И нужен не одному господину Семенову, но также адмиралу Литке и великому князю Константину поскольку без их ведома ничего подобного не произошло бы. А раз уж за этим стояли фигуры, которым полностью доверял император, то и задача для офицера наверняка готовилась чрезвычайная. Невельской решил, что после назначения командиром на фрегат «Паллада» его направят в Восточный океан, чтобы противостоять англичанам. С учетом присутствия в регионе крупных корабельных соединений возможного противника русский фрегат не мог быть отправлен в одиночестве, а это, в свою очередь, означало командование как минимум отрядом кораблей. От неожиданных перспектив Невельского охватывало волнение, однако он понимал, насколько серьезны могут быть грядущие столкновения с британским флотом, и оттого радовался, что до сих пор не женат.
