— Ага… Но это не объясняет, почему должны следить за мной, а не за нами.
— Не объясняет, — кивнул Вадим. — Может, появление здесь Пырьева не связано с нашей клиенткой? — Вадим смотрел исподлобья и ухмылялся.
— Ты имеешь в виду… — разумеется, я прекрасно поняла, что он имеет в виду. Я встречалась с Климом за спиной Бергмана, в результате Бергман погиб, а Клим исчез. Вряд ли надолго. И если в планах у него расправиться со всей четверкой… Неужели он рискнет встретиться со мной? Хотя — почему бы и нет? Женщины верят в то, во что хотят верить. И план его очень прост: заморочив мне голову, избавиться от Воина с Поэтом, а там и моя очередь придет. — Сомневаюсь, что на роль помощника он бы выбрал Пырьева, — сказала я.
— Зависит от того, какая у него роль, — пожал плечами Вадим. — Так мне с ним потолковать?
— Пока не надо, — подумав, ответила я. — Посмотрим, что будет дальше.
— Твое слово — закон, — усмехнулся он.
— Может, приложить тебя коленом, чтобы перестал надо мной потешаться?! — не сдержалась я.
— Идея мне совсем не нравится. Лучше заключи меня в объятия. И я вовсе не потешаюсь… Я готов следовать за тобой куда угодно, как преданная гвардия за своей королевой.
— Идем завтракать, — вздохнула я.
Завтрак подавала девушка лет семнадцати, Софья не показывалась — то ли была занята, то ли вовсе отсутствовала в гостинице.
— Никто больше не приехал? — спросил Вадим у девушки, которую звали Нонна.
— Нет. В гостинице только вы да еще один мужчина. Он уже на рыбалку ушел.
— Рыбак из него знатный, — с серьезной миной кивнул Вадим. — Что ж, отправимся к местному краеведу? — предложил он, когда мы закончили завтракать. — В деревнях встают рано.
Дом Петра Евгеньевича мы нашли без труда. Фасад, оштукатуренный и выкрашенный в белый цвет, сплошь покрывали нарисованные подсолнухи.
Мы топтались у калитки, не зная, как дать хозяину знать о своем приходе. Рядом с калиткой — ничего похожего на звонок. Запиралась она на щеколду, и открыть ее труда не составит, что Вадим и хотел сделать, но я его остановила. Наконец дверь, ведущая на веранду, распахнулась, и появился седовласый мужчина лет семидесяти, очень высокий и очень худой. Из-за бородки клинышком и лихо подкрученных усов он походил на Дон Кихота, так я его мысленно и окрестила. Одет он был забавно: шорты в клеточку ниже колен, толстовка с капюшоном, явно оставленная внуком, на ногах — ярко-желтые носки с собачками и сланцы.
— Здравствуйте-здравствуйте, — помахав нам рукой, весело заговорил он. — Вы те самые молодые люди, о которых Софья Васильевна рассказывала?
— Те самые, — кивнула я с улыбкой. — И нас очень интересует все, что связано с этими местами.
— Похвальное любопытство. А я всегда рад его удовлетворить. Что пользы в знаниях, если ими не с кем поделиться? Именно поэтому на свете появились первые книги, молодые люди.
Вместе с ним мы вошли на веранду. Сразу стало ясно: это любимое место хозяина. Вдоль стены — книжные полки, между которыми втиснут письменный стол, диван, имеющий такой вид, точно на нем проводило свои дни с книжкой в руках не одно поколение, тут же низенький столик с электрическим чайником и чашками, висящими на крючках, прибитых к дверце, плетенное из лозы кресло-качалка, потертый ковер и оранжевый абажур. Мне здесь сразу понравилось.
— Присаживайтесь, молодые люди, — кивнул Дон Кихот на диван, сам устроился в кресле и принялся раскачиваться. — Простите, забыл представиться, — вдруг вскочил он. — Петр Евгеньевич.
— Вадим, — отозвался Волошин, наблюдая за Дон Кихотом с недоумением.
— Лена, — кивнула я.
— Обожаю это имя, — разулыбался Петр Евгеньевич. — Три женских имени, с моей точки зрения, несут в этот мир красоту и гармонию: Мария — Матерь Божия, София — мудрость и Елена — красота земная. Надеюсь, о Елене Троянской вы слышали?
— Еще бы.
— Самая знаменитая красавица в истории. Мужчины теряли голову при виде нее. Готовы были сражаться и умирать.
— Жаль, что сейчас это мало кому приходит в голову, — хмыкнула я. — Да и женщины в наше время не столь кровожадны.
Дон Кихот засмеялся и кивнул несколько раз, как будто соглашаясь.
— Хотите чаю? — предложил весело.
— Нет, спасибо…
— Значит, вы решили разузнать о здешних местах. И что вас особенно заинтересовало?
— Маяк, — ответил Вадим.
— Ну, разумеется, — вновь закивал Петр Евгеньевич. — Маяк… Довольно странное сооружение для наших мест.
— Очень странное.
— Что ж… Маяк был построен в тысяча девятьсот третьем году. Здесь находилось имение Храповицкого, промышленника, удачливого бизнесмена и человека с неуемной фантазией. Дом он построил в виде рыцарского замка, с четырьмя башнями и каминным залом, который называл тронным. И не зря. Отделан он был так, что мог поспорить с королевским. Правда, трон там отсутствовал. При всех своих фантазиях Дмитрий Иванович был человеком здравомыслящим. К сожалению, от замка ничего не осталось. Во время революции он существенно пострадал, потом там находился дом-интернат, затем сельхозтехникум, а в шестьдесят восьмом году дом сгорел. Фундамент — вот, собственно, все, что говорит о былом великолепии. Но и его вы сейчас не увидите — местные растащили камни для собственных нужд, у моего соседа, к примеру, сарай сложен из тех самых камней.
— А маяк? — напомнил Вадим, который терпением не отличался. Похоже, экскурсы в историю его не особенно интересовали.
— У маяка своя история, — хитро прищурился Дон Кихот. — Вокруг замка разбили парк, там было множество скульптур и три фонтана. — Он вновь поднялся, достал с полки толстенный фолиант и протянул нам. — Альбом гравюр, выпущенный в тысяча девятьсот десятом году. Посмотрите, какое великолепие! Кое-кто из старожилов еще помнит этот парк, разумеется, таким, каким он был лет шестьдесят назад. К сожалению, сохранилась лишь липовая аллея.
Я открыла альбом и принялась листать, а Петр Евгеньевич продолжал:
— Река за это время значительно обмелела. Маяк был построен на косе, с трех сторон он был окружен водой. Храповицкий приказал прорыть канал, чтобы из реки можно было попасть в озеро.
— То есть это была прихоть, не более? Захотел человек маяк — и построил? — усмехнулся Вадим.
— Как и многое другое. Те же гроты, в которых в жару так приятно было укрыться. С маяком связана романтическая история. Дмитрий Иванович был влюблен в дочь князя Зарецкого, девушку редкой красоты. Их имение располагалось по ту сторону реки, к сожалению, от него тоже ничего не осталось. Сожгли в Гражданскую. Так вот, Храповицкий был женат и рассчитывать на благосклонность княжны не мог, но предмет своего обожания желал видеть как можно чаще. И устраивал бесконечные праздники. Балы, маскарады, катания на лодках. Зарецкие здесь охотно бывали, а так как их имение за рекой, и по прямой до него не более двух километров, а вот в объезд по мосту — все двадцать пять, то переправлялись обычно на лодке. Кстати, вскоре Храповицкий устроил паромную переправу, которой могли пользоваться все. С конца августа здесь туманы, так что маяк не был совсем уж бесполезен, но сам Дмитрий Иванович скорее воспринимал его как символ, «огонь любви», который светит во тьме, призывая его возлюбленную.
