— Да-да, секундочку, я сейчас!
Подойдя к двери, я приложил к ней стакан и прижал ухо к донышку. Слышно было не очень, но я всё же смог разобрать голоса стоявших за дверью людей.
— Ну что он, как думаешь, откроет? — это был точно Самарин.
— Куда он денется, — второй голос принадлежал полицейскому. — Сейчас потороплю его.
Я успел убрать ухо от стакана, прежде чем он снова постучал в дверь:
— Чего копаешься? Светозаров, мать твою! Открывай! Хуже будет!
— Сейчас! — Торопливо пискнул я и пытаясь потянуть время немного пошевелил одним из рычагов. — Господин офицер! Заело! Я… Я сейчас, что ни будь тяжёлое возьму.
Взяв из стола молоток для отбивки мяса, я постучал им по рычагу, заклинивая его.
— Не идёт! — стукнув ещё пару раз я снова взял стакан в руки.
— Он у тебя что? Дебил? — теперь голос офицера звучал раздражённо. — Он же клинит его!
— Перепутал со страху, сейчас я с ним поговорю — успокою. — а вот этот голос услышать тут я не ожидал. Уж чей, а Вильсона я мог опознать в любом состоянии.
— Господин кок?
— А что так официально, дружище? Открывай, всё кончилось.
— Там рядом с тобой Самарин… Я с ним разговаривал.
— Ну да. И что такого? Ах да… Понял, помирились мы, Сема. Когда отбивались… — он замолк на миг, но потом продолжил с фальшивым воодушевлением в голосе. — Ты не представляешь — как это сплачивает, когда за свою шкуру бьёшься! Открывай, всё нормально.
— С кем бился-то? С Павлом? — Я бросил взгляд на тело у стенки. — Чем он тебе-то не угодил?
— Дошёл значит… Гадёныш мелкий! — из его голоса разом пропало всё напускное дружелюбие. — Слушай сюда, Семён. Дело серьёзное. Либо ты открываешь и тогда обещаю, что не убью тебя, либо…
— Что либо? Зайди сначала!
Он замолк и с той стороны послышался неразборчивый шум голосов — я быстро приставил стакан и вслушался.
— Вскрыть сможем? — с голосе лже-полицейского, а я уже не сомневался, в том, что прибывшие не имели никакого отношения к полиции, звучало сомнение.
— Долго. — тон Самарина был категоричен. — Элемент защиты. Взрезать можно — если у тебя с собой плазменная горелка есть. Есть?
— В другом кармане оставил, млять!
— Тихо, не спорить! Я его знаю, — а вот голос моего бывшего начальника, наоборот, был полон спокойствия. — Исполнителен, трусоват, расчётлив. Дожму его, только вы помолчите.
— Может через трюм? — полицай начал прорабатывать обходные варианты.
— Не пройти. Там контейнерами всё забито. Давай, Виль. Пробуй — времени мало, да ещё не дай Бог он найдёт, тогда…
— И что мне найти надо? — перебил я его, оглядывая помещение.
— Сёма… Тебе не говорили, что подслушивать — нехорошо?
— Говорили, согласился я с ним. — Но подслушивать нехороших — это же уже и не так нехорошо? Согласись, да? Особенно — когда речь о моей шкурке идёт.
— Соглашусь, Сёма, соглашусь. Давай ближе к телу.
— Давай.
— Ситуация у нас патовая. Тебе не найти то, что я на камбузе спрятал, а нам это очень нужно.
— Что прятал-то, а, Виль? — я отошёл от двери и в очередной раз внимательно оглядел помещение. Безрезультатно. Всё было на своих местах и глаз не находил ни одного несоответствия, за который можно было бы зацепиться.
— Так я тебе и скажу, — фыркнул в ответ кок. — И, кстати, не перебивай. — Он вздохнул и с деланным сожалением произнёс, обращаясь к своим товарищам. — Деградирует молодёжь, никакого уважения к старшим.
— С кем поведёшься, — так же насмешливо фыркнул я в ответ.
— Тебе не найти, это факт. Но тебе и не выйти — согласись.
— А зачем? Вода, еда есть. Я тут хоть год сидеть могу.
— Перекроем кислород — вылезешь! Но тогда уже не обессудь. Другой разговор будет. Или сдохнешь там. Выбирай.
— Мне воздуха минимум на день хватит, — парировал я, примерно представляя объём помещения. — Да и вода есть и электричество — долго что ли из неё кислород получить?
— Спасибо, что напомнил — питание мы тоже тебе отрубим. Прямо сейчас. Самарин, сбегай к щитку, а? Сделай милость.
Судя по тому, что свет пропал — штурман милость сделал. Найдя на ощупь дверь, я уселся на пол рядом с ней и зашарил по карманам в поисках сигарет.
— Газ жечь не советую, — заботливым тоном подсказал Вильсон. — И курить тоже. Воздух поэкономь.
Он был прав и я убрал сигарету назад, в пачку.
— Ну ты сиди, что уж тогда. Мы тебя потом, на станции выковырнем. Разгрузим трюм и стенку прорежем. Только — ты уже без пользы нам будешь. Я доступно перспективы описал?
— Вполне. Вот только один прокол у тебя есть.
— И какой же?
— Время. Спешите вы. А я нет. Спокойно тут дождусь полиции, подремлю на диванчике.
— Светозаров. — к коку присоединился штурман. — Ты хоть представляешь, что мы с тобой сделаем? Умирать будешь долго.
— Пугаешь?
— Нет, нервы у тебя крепкие, это видно. Считай это обещанием.
— Семён, — к беседе снова вернулся кок, разыгрывая роль хорошего полицейского. — Ну вот зачем тебе это? Молодой ты ещё, тебе жить да жить ещё!
— Тут уже лежит один молодой. Ему тоже…
— Так ты — другое дело! Сёма. Я буду с тобой откровенен.
При этих словах я саркастически хмыкнул.
— Не доверяешь?
Я промолчал.
— Сёма. Слушай сюда. Нам правда очень нужно кое-что забрать из, — он запнулся, не желая выдавать ответ, но быстро продолжил. — Из камбуза. Кое-что. Ты парень не глупый, туповатый, но не глупый.
— Спасибо. За тупого — отдельное.
— Говорю как есть, Семён. Не перебивай и слушай внимательно. Я хочу сделать тебе предложение, которое подворачивается раз в жизни. Ты не глуп — поэтому подумай хорошенько, но не долго. Времени у нас действительно мало.
— Что предлагаешь? — я снова перебил его, но нравоучения на этот раз не последовало.
— Присоединяйся к нам. Принесёшь клятву и…
— Погоди. К вам — это к кому? К бандюкам что ли?
— Да. Только мы себя по-другому называем.
— Мы не пираты, мы — благородные разбойники! Так что ли? — Вспомнив старый мультик передразнил его я.
— Да.
— Ты гонишь!
Последних настоящих пиратов, терроризировавших транспортные коммуникации, вывели лет так двести назад — чем-то они насолили нынешнему, Двадцать Восьмому, и он объявил их всех своими личными врагами, обязав флот начать полномасштабную войну. Понятно дело, чем всё закончилось — противостоять Флоту Империи они не могли и были быстро либо истреблены, либо вытеснены за пределы государства, продолжив свои криминальные карьеры у наших соседей, что, конечно, не добавило их любви к Империи.
