— Они свалят. Как увидят, что масть не их — свалят. Это же торгаши.
— Думаешь?
— Уверен, сэр.
— Может нам на пузырь поспорить?
— Не стоит, капитан. Я их породу хорошо знаю. Не бойцы они. Как Копий почистим, да за Баронов, да с двух сторон, — он, для наглядности, сжал кулаки и ударил ими друг о друга. — Уйдут не вступая. Им же ещё торговать с Империей, сэр.
— Какая торговля? Ты о чём, Шнек? Они же — боевой флот прислали?!
— Отмажутся, — махнул он рукой. — Не впервой, сэр. Скажут — мол де мы посмотреть прилетали. Как Империя воюет. Мол — посмотрели, прониклись и ушли. Огня-то ты не открывали. Система-то, нейтральная, тут всем находиться можно. В худшем случае, ну выкатит Империя им штраф какой. Пффф… Подумаешь.
— Посмотрим, — не стал спорить с ним я. В конце концов он имел гораздо больше опыта, нежели я.
— Капитан, — снова окликнул меня Жбан. — Мы на месте, сэр.
— Спасибо. Ждём общей команды. И, старпом…
— Да, сэр?
— Объявите по кораблю боевую тревогу. Всё же в бой идём — надо традиции соблюдать.
Резкий, злой перезвон колоколов громкого боя, вкупе с короткими, режущими глаз, вспышками аварийных фонарей, я смог вытерпеть около минуты, после чего молча махнул рукой Шнеку, надеясь, что он верно истолкует мой жест. Судя по тому, что спустя пару секунд всё затихло, мой жест он понял верно.
— Думаю, этого более чем достаточно. Если кто-то и после такого хрючит, — я развёл руками. — Буду завидовать обладателю такой нервной системы.
— Все на своих местах, сэр. По-боевому, сэр, — положив свой планшет на сгиб левой руки, он подошёл ко мне. — Хорошо, что мы не на линкоре, сэр.
— Да? И почему?
— Там, рядом с вами, справа от вас, сэр, стоял бы горнист.
Непроизвольно я посмотрел вправо от себя. М-да… Его труба, если бы он стоял именно там, где сказал Шнек, смотрела бы мне точно в ухо. Что же… Теперь понятно, отчего все, ну, или почти все, адмиралы страдают небольшой глухотой.
— А что? Запись по трансляции прокрутить, нельзя что ли?
— Традиции, сэр. И понты. У кого талантливее, у кого труба круче, не так всё…
Мой экран осветился, и я, торопливо махнул рукой, одновременно и подзывая его, и прося заткнуться.
«Внимание! Операция начнётся через» — побежали, выстраиваясь столбиком, слова, по его центру.
«3…2…1… Начали!»
— Штурман! Вперёд! Мы начинаем!
— Да, сэр!
Кресло подо мной вздрогнуло, давая понять, что мы начали движение и я покосился на Шнека. Он стоял слева от меня, сохраняя на лице абсолютно непроницаемое выражение.
Ну да, ему-то что? Чай не первый раз в бой идёт. М-да.
Активировав внутрикорабельную связь, я вызвал камбуз. — Снек?
— Да, капитан?
— Голубчик, вы не могли бы нас чайком угостить?
— Чайком?! Но, сэр…
— И, непременно, с лимоном и имбирём. Сделаете?
— Ээээ…. Да… Сэр. Конечно, сэр. Мигом.
— Вот и славно, — отключив связь, я повернулся к старпому. — Ты чай будешь? Если хочешь кофе, сам проси.
— Я, как и вы, чай буду.
— Хорошо. Жбан?
— Чай, сэр.
— Да я не об этом. Слушай сюда, штурман. Докладывай мне дистанцию до целей. Понял?
— Есть, сэр. С каким шагом?
Я быстро прикинул — если верить презентации, то сейчас, на момент начала операции, нас разделяло около двадцати километров. Пуски торпед мы начнём с восьми, значит…
— До десяти — каждую тысячу, после — каждые три сотни.
— Понял, сэр. Дистанция до целей восемнадцать.
Я молча кивнул.
Следующие минут пять в рубке царила тишина, прерываемая только голосом штурмана, спокойно отсчитывающего расстояние до целей.
— Десять тысяч, сэр! Начинаю отсчёт каждые три сотни, сэр.
— Хорошо. — я снова включил связь по кораблю. — Марков? Опять спишь?
— Ни как нет, сэр! Нахожусь на боевом посту, ожидаю ваших приказаний, сэр!
— Как удачно, — хохотнул я. — Представляешь, а они, приказания эти, у меня как раз есть!
— Девять шестьсот, — подал голос штурман.
— Слыхал?
— Да, сэр.
— Рад, что со слухом у тебя все в порядке.
— Спасибо, сэр.
— Теперь — серьёзно, — я отбросил напускную весёлость. — С восьми пускаешь торпеды.
— Я…
— Не перебивай! Быстро, максимально быстро — меня не волнует, как ты это сделаешь, хоть руками их таскай, перезаряжаешь и тут же! Немедленно! Залп — и перезарядка. Понял?
— Да, сэр, мы всё сдела…
— Послушай, лейтенант. Сейчас, от твоей и твоих людей сноровки, зависят наши жизни. Ты понял?
— Да, сэр! Мы не подведём, сэр!
— Девять триста!
Я отключил связь, и, откинувшись на спинку, только теперь заметил стоявшего рядом со старпомом, Снека. В руках он держал поднос с единственной чашкой.
— Ваш чай, сэр.
— А… Остальным?
— Все уже получили, сэр. Вы опять последний, сэр.
— Что делать, работать то тут хоть кто-то должен?
Усмехнувшись, он передал мне чашку.
— Канопешки будете, сэр? С грудинкой, красной рыбой и маслинами, сэр?
— Канопе? Это… Такие, на палочках?
— На шпажках, сэр. На один кусь, сэр, чтобы время не тратить.
— Конечно буду! — Я обежал взглядом рубку. — Где? Не вижу! Только не говорите мне, что их уже съели.
— Сейчас принесу, сэр. Все, за один раз, не смог, извините.
— Так взяли бы кого ни будь в помощь!
— Все заняты, сэр. Тревога же, боевая.
— Бардак! — я, с деланным возмущением, хлопнул ладонью по подлокотнику. — Старпом! Немедленно выделите ему одного в помощь!
— Есть!
— Нет, ну какой бардак! — продолжал изображать возмущение я. — На борту почти семь десятков бездельников, а единственному труженику, никто помочь не может! Бардак! Ну да ничего! Завтра же устрою разбор полётов! Я тут с голоду пухну, а они!
— Девять ровно!
— Вот! Штурман еще работает! А остальные?! Бездельники! За что я вам только жалованье плачу?! Плачу и плачу, рыдаю просто, когда ведомости подписываю.
Мой замысел удался, с рабочих мест послышались сдавленные смешки и напряжение, до этого плотно осевшее в рубке, начало пропадать.
