* * *
Нашлось немало охотников припомнить Andersen прежние грехи. Так, у всех были свежи в памяти проблемы Andersen в связи с ошибками, допущенными при аудите компании Waste Management в 2002 году. А вскоре после Enron обанкротилась телекоммуникационная компания Global Crossing – ее менеджеры скрыли от аудиторов Andersen искажения в финансовой отчетности. Британские репортеры вспомнили и о том, что перед приходом к власти лейбористов Andersen бесплатно работала над планом налоговой реформы в Великобритании, тем самым выполняя задачу правительства. В свою очередь, некоторые видные лейбористские лидеры до выборов нанимались Andersen для участия в отдельных проектах. Комментаторы связывают с этим последующие успехи Andersen на британском рынке, намекая на фаворитизм и слишком тесную связь компании с политиками.
Последнее обстоятельство крайне отрицательно влияет на общественное мнение. Компании «большой пятерки» давно стали символом глобализма. Многих раздражает степень их влияния на деловую и политическую жизнь. Они уже больше чем аудиторы и бизнес-консультанты, юристы и т. д. – «пятерка» мощно вторглась во все сферы бизнеса и политики, оказывая влияние на решения, принимаемые национальными правительствами. Поэтому любой прокол «пятерки» вызывает злорадные комментарии типа: «Вот они, ваши хваленые международные стандарты бухучета», «Вот они, ваши хваленые иностранные специалисты» и «Вот она, ваша хваленая деловая этика». Неудивительно, что подозрение в грубом нарушении закона аудиторами Andersen оставляет компании мало шансов на выживание. Слишком много найдется желающих проголосовать за публичную казнь провинившихся. Как заявил на условиях анонимности один из бывших сотрудников компании, «бывают травмы, несовместимые с жизнью».
* * *
Случай с Enron – далеко не первая крупная аудиторская ошибка. Больше всего шума наделал провал аудиторов Pricewaterhouse (PW) в 1991 году в деле Bank of Credit and Commerce International (BCCI). Банк стоимостью якобы $20 млрд оказался пустышкой. Точнее, пакистанские владельцы BCCI использовали его для торговли наркотиками, оружием и т. д., а затем с помощью офшорных комбинаций скрывали потери, маскируя их под выданные кредиты. Только 24 июня 1991 года аудиторы PW, работавшие с BCCI несколько лет, заподозрили неладное, а 5 июля Банк Англии закрыл BCCI.
Этот скандал нанес огромный удар и по репутации, и по финансам PW: контролирующие органы пытались докопаться, как из-под носа Price Waterhouse могли исчезнуть $13 млрд. Позже обнаружилось, что BCCI, существовавший с 1975 года, уже к 1977 году был неплатежеспособен. Расследование роли аудиторов в деле BCCI грозило отстранением ряда партнеров PW от аудиторской деятельности. Впрочем, аудиторы сравнительно легко отделались: в 1998 году PW вместе с Ernst & Young (бывший аудитор BCCI) и шейхом Абу-Даби (крупный акционер банка) по мировому соглашению выплатили $117 млн компании Deloitte & Touche (она занималась ликвидацией BCCI). В подобных ситуациях оказывались абсолютно все крупнейшие мировые аудиторские компании. В марте 2003 года Верховный суд Великобритании указал, что компания Deloitte & Touche Tohmatsu может быть отчасти ответственной за крах банка Barings в 1995 году. Тогда в результате финансовых махинаций сотрудника сингапурского отделения Barings Ника Лисона банк потерял $1,4 млрд и обанкротился. Если судебное разбирательство закончится не в пользу аудиторов, то Deloitte & Touche грозит штраф в $285 млн.
Любые скандалы с участием мировых аудиторов их коллеги всегда умело использовали в своих интересах. Ошибка одной аудиторской фирмы, приводившая к потерям акционеров, обычно исправлялась другой аудиторской фирмой, после чего новые аудиторы подавали на предшественников судебные иски по поручению пострадавших сторон. Так, в начале 1990–х Ernst & Young преследовала в судебном порядке Touche Ross за фиаско компании Barlow Clowes, Price Waterhouse – Touche Ross за Atlantic Computers и KPMG за Polly Peck, Touche Ross – Coopers & Lybrand за Robert Maxwell.
Часть 6
Memento mori
Крах и разорение могут касаться не только отдельных лиц, семейств, компаний и отраслей экономики, но и экономики целых стран и, как показал первый глобальный кризис, начавшийся в 2008 году, всего мира.
Слово «кризис» в переводе с греческого означает «суд». Экономические катастрофы каждый раз напоминают нам о том, что все, что мы делаем, будет иметь для нас последствия.
И никакие деньги от этого не спасут.
Как сдуваются мечты
Крах на Нью-Йоркской фондовой бирже
Цены на акции, которые начали снижаться уже в сентябре, окончательно рухнули.
Ровно 80 лет назад произошел великий крах на Нью-Йоркской фондовой бирже. «Ревущие двадцатые» закончились в США тяжелой депрессией. Для России все это очень поучительно – хотя бы потому, что она сама сейчас переживает Великую депрессию.
После Первой мировой войны мир представлял собой странную картину. Европейские страны, разрушенные войной, не особенно хотели восстанавливать производство и государственные финансы. Немецкое правительство занималось тем, что печатало деньги (что вызвало гиперинфляцию). Правительство Франции мирилось с огромным бюджетным дефицитом, заявляя, что «за все заплатят немцы» (имелись в виду послевоенные репарации и контрибуции). И все ждали помощи от Америки – единственной страны, сохранившей свободный обмен своей валюты на золото. США во время войны дали своим европейским союзникам (в том числе, кстати, и России) $7 млрд, а потом вплоть до 1929 года давали ежегодно еще по $1 млрд. На полученные деньги европейцы покупали американские товары и вовсе не горели желанием расплачиваться по кредитам.
В самих США президент Калвин Кулидж объявил «эру процветания». Процветание финансировалось за счет печатного станка: в течение 1920–х годов денежная масса увеличилась на 60 % (что в условиях золотого стандарта весьма значительная цифра). Особенно много денег стало после 1927 года, когда глава Федерального резервного банка Нью-Йорка (в то время более влиятельного, чем сама Федеральная резервная система США) Бенджамин Стронг и глава Банка Англии Монтегю Норман договорились о фиксации курса фунта стерлингов – для этого понадобилось искусственно удешевить доллар с помощью мягкой кредитной политики.
Простые американцы возмущались, что деньги достаются не им. Особенно раздражал их Генри Форд, который имел годовой доход в $14 млн, в то время как средний доход в стране составлял $750. Фермеры вспоминали благословенные военные годы, когда правительство покупало у них пшеницу по $2 за бушель – после войны цена упала до 65 центов. Утешало американских граждан только то, что в 1920–е годы все можно было купить в кредит. За счет потребительского кредита покупалось 60 % автомобилей и 80 % радиоприемников, которые в то время считались новейшими символами американского процветания. В 1925–1929 годах общая задолженность американских потребителей по кредитам выросла с $1,3 млрд до $3 млрд. При такой системе работников стало мало интересовать повышение зарплаты.
Предприниматели, в свою очередь, постепенно перестали интересоваться производством и прибылью. Они играли на бирже – в 1929 году было куплено более 1 млрд акций. Индекс Доу-Джонса вырос за январь 1928 года – сентябрь 1929 года с 191 до 381 пункта. Прибыль от спекуляций достигала 3400 % годовых. Деньги для игры можно было занять у брокеров – к 1929 году биржевые игроки задолжали им в общей сложности $7 млрд.
