– Сомневаюсь. Твоя борода застрянет у меня между зубами.
– А ты начни с филе.
– Мерзкий ты тип, Саакян! – Она мотнула головой и скривилась: – Только ты мог отбить аппетит человеку, который не ел весь день.
До ресторанчика было идти метров двести по уютной зеленой улице, освещенной печальными цаплями фонарей. Но Кира торопливо шагала, не отвлекаясь на любование вечерним пейзажем. Ей было холодно. Чудовищно холодно. Сквозь тонкие подошвы балеток она всей стопой ощущала стылый асфальт, морской ветер бесцеремонно лез под юбку, а гладкая подкладка тоненькой кожаной куртки не грела, а, наоборот, охлаждала. Кира сжала пальцы, впившись ногтями в ладони, и старалась согреться хотя бы от быстрой ходьбы.
– Куда ты несешься? – Саакян еле поспевал следом.
Но она видела перед собой лишь неоновую вывеску с тарелкой и вилкой и летела к ней, как мотылек на свет.
– Подожди, стой! – Двести метров заставили Эрика запыхаться. – Дай я хоть куртку возьму, а то ты прямо так и кинешься есть.
Она послушно замерла и позволила ему стянуть с нее бесполезную вещицу. И вдруг осознала, что сзади слишком тихо.
– Что там? – Она обернулась. – Чего ты там увидел? У меня паук на спине, да? Стряхни!
Она убрала волосы на бок.
– Это… что? – ошалело выдавил Эрик.
– Где?
– У тебя спина голая!
– И? – Она свела лопатки.
– А лифчик где? – пробормотал он.
– Пусть это будет тебе загадкой на вечер, – Кира самодовольно подмигнула и, расправив плечи, двинулась в зал.
Она пыталась соблазнительно покачивать бедрами, как делают роскошные дивы, но вышло так, будто у нее расшатались тазовые суставы. В конце концов она споткнулась и чуть было не потеряла туфлю. Плюнула на эту затею и перешла на обычный шаг среднестатистического пешехода.
– Не знаю, кого ты изображаешь, – догнал ее Эрик: от его растерянности не осталось и следа, и лицо вновь выражало львиное превосходство. – Но выходит так себе. Завязывай с этим, мать, пока не свернула лодыжку.
– Тебя забыли спросить, – буркнула она, прислонившись к дверному косяку, чтобы поправить задник балетки.
– Вон наш столик, – Эрик кивнул в сторону шумной компании.
Он мог этого и не делать: его команду КВН, пусть и на пенсии, легко было опознать по взрывам хохота и армянским возгласам.
К счастью, двух свободных мест рядом не нашлось. Эрик уселся рядом с низеньким пухлым усачом, а перед Кирой отодвинул стул импозантный волоокий Арарат. Он в отличие от Саакяна числился в основной пятерке и участвовал практически во всех скетчах команды. Эрику же чаще поручали подводку и объявление миниатюр.
– А я хотел уходить! – воскликнул Арарат, широко улыбаясь. – Садитесь. Можно угостить вас вином? Лучшее, я сам выбирал.
– Я бы предпочла не пить…
– Один глоток! Уверяю, вы больше никогда такого не попробуете! Хозяин заведения лично…
Кира прикрыла глаза. Эрик номер два! И как у них от хвастовства не немеют губы?
– Как вас зовут? – осведомился Арарат, придвинувшись к ней.
– Мы сто раз сталкивались за кулисами и в стендап-клубе. Кира Скворцова, бывшая команда физтеха.
– Прости, что не узнал, – притворно ужаснулся Арарат. – Откуда в физтехе такая красотка?
– Эта красотка обычно не вылезает из драных джинсов! – встрял Эрик, перегибаясь через стол. – Я и сам ее сегодня не узнаю.
– О, так ты с Эриком? – сдулся Арарат. – Хочешь, поменяемся местами?
– Боже упаси! – Кира отчаянно замотала головой. – Я сама по себе. И сегодня – совершенно свободна, – добавила она, бросив мстительный взгляд на Саакяна.
Тот скептически хмыкнул, демонстрируя полнейшее безразличие, и повернулся к своему соседу.
Арарат, вероятно, был любимым клиентом парфюмерных магазинов. И духов не пожалел, и лосьона для бритья, и геля для волос. Последнего было так много, что, казалось, стоит Кире провести по его макушке рукой, и у нее в ладони останется полная пригоршня прозрачного вещества. И все же Арарат был до невозможности обаятелен. Подливал ей вина, ухаживал, нет-нет да вворачивал легкий комплимент. Кира всегда считала подобные вещи враньем и глупостями для безмозглых куриц, но сегодня сама отчего-то принимала их с улыбкой.
– Как тебя занесло на фестиваль? – поинтересовался Арарат, протягивая ей блюдо с сырами. – Вроде физтеховцев не будет…
– Даже если и будут, – она наколола кусочек, испещренный синими пятнышками благородной плесени, – я уже сто лет не в КВН.
– Жалко. Значит, просто как зритель?
– Почти. Планировала выйти на вечер стендапа. Продюсеры, важные связи, все дела…
– Могу замолвить словечко, – ухмыльнулся Арарат. – По дружбе.
– Прямо-таки по дружбе? – прищурилась она.
– Никаких намеков! – Он вскинул руки. – Хорошему человеку помочь не жалко. Особенно если этот человек – такая приятная девушка…
– Не надо лучше, – улыбнулась она. – Попробую сама.
– А если не выйдет? Готова упустить свой шанс? – Он изогнул бровь.
– Значит, не судьба. Иначе я просто не буду себя уважать, – она взяла еще кусочек пряного сыра. – Знаешь, я привыкла ценить только собственные победы.
– Уважаю! – закивал Арарат. – Сильная позиция! Еще вина?
– Нет, мне, пожалуй, хватит. Как бы в голову не стукнуло…
– Ты же еще без горячего?! Я возьму тебе сибаса. Потрясающая рыба, и не спорь!
Она молча кивнула. Будь рядом Эрик, она бы из принципа заказала себе что-то другое, но с Араратом ее разморило то ли от вина, то ли от переизбытка впечатлений, и она позволила себе отпустить внутреннюю узду.
Саакян наблюдал за ней издалека. Весь его вид будто говорил: ну и где твоя хваленая независимость? Кира закатила глаза и демонстративно положила руку Арарату на плечо.
– А ты останешься до вечера стендапа? – спросила она.
Он широко улыбнулся.
– Останусь, сколько захочешь, – он понизил голос. – Хотя изначально я не планировал торчать тут еще целую неделю.
– Неделю?! – спохватилась Кира. – А разве не через четыре дня?
– В следующие выходные… Двадцать третьего. Ты не знала? Или перепутала?
Перепутать Кира не могла. Каждый день этого несчастного цикла был у нее расписан. Двадцатого выступление, двадцать первого – автобус в Москву. И двадцать третьего – поход к Тагировне и свидание с Антоном. Но если двадцать третьего только выступление?! Она бы ни за что не поехала… Если только… Она перевела свирепый взгляд на Эрика.
– Саакян… – прошипела она.
Тот, ни о чем не подозревая, болтал с усачом.
