Теперь же этот вопрос не давал мне покоя.
Я проверяла одну комнату за другой, пытаясь отыскать его в спальнях, напоминавших гостиничные номера, в кабинетах, выглядевших как библиотеки, в гулкой мраморной галерее, где за стеклом были выставлены предметы авиационной старины. Джима нигде не было. Не было, к моему беспокойству, и тех двух девиц. В какой-то момент, когда я открыла шкафчик, забитый одними японскими головоломками и настольными играми, из кабинета вышел отец Джима, Эдгар, увидел меня и, явно заметив, как мне неловко, поманил к себе.
— Джессика… — обратился он ко мне, тепло улыбаясь и натягивая на запястье резиновый браслет, к которому крепилось что-то вроде маленькой черной флешки. Я успела увидеть краем глаза ряд цифр, вспыхивающих на ее боку, прежде чем он натянул манжету поверх устройства. — Принести тебе что-нибудь выпить, милая?
— Спасибо, мистер Мейсон, не нужно.
— Эдгар. Идем, я познакомлю тебя с моим партнером, Крейгом, и его дочерью Гретой. Грета только что вернулась со Шри-Ланки. Работала в Коломбо приходящим нейрохирургом.
Судя по всему, могущественный Крейг и его дочь-нейрохирургиня не горели желанием вести светскую беседу с неразговорчивой старшеклассницей. Через несколько секунд они отвернулись, чтобы поприветствовать кого-то («Бертран? Это ты?!»), и я ускользнула.
Позвонить Джиму я не могла. У меня не было с собой сумочки, не говоря уж о телефоне. Оставалось только ждать там, где он меня оставил. Вернется же он когда-нибудь. Или не вернется?
Прошел еще час. С каждой секундой мой план — признаться ему во всем и сбежать с ним — выглядел все менее привлекательным. Когда меня в третий раз толкнула женщина с гигантской сумкой из крокодиловой кожи, а миссис Мейсон прошествовала мимо с деревянной улыбкой, в памяти внезапно всплыло предостережение Марты.
«Неизвестно, как мы будем реагировать. Прошлое держит тебя на крючке, точно наркотик. А будущее дает заряд почище электрического стула. Переживание заново самых прекрасных моментов жизни может оказаться ничуть не менее разрушительным, чем переживание самых тяжелых. На это подсаживаешься».
Возможно, виной всему было потрясение оттого, что Джим снова забыл про меня, засевшая занозой в сердце его ложь относительно Виды Джошуа или мысль о том, что один из моих друзей пытался погубить меня, нарочно уколов булавкой и отправив в какой-нибудь другой момент во времени — в полной уверенности, что свидание с Джимом выведет меня из равновесия и я предпочту больше не расставаться с ним, оставшись тут навсегда.
Я вскочила на ноги и устремилась сквозь толпу. Очутившись в передней, я потянула с вешалки свое бордовое пальто. Вешалка внезапно рухнула, и куча норковых шуб полетела на пол. Я отшвырнула мое старенькое пальтишко, схватила самую толстую и громоздкую шубу, какую только смогла отыскать, и натянула ее на себя. В нос ударил тяжелый аромат духов. С бешено колотящимся сердцем я выскочила за дверь и, промчавшись по коридору, нажала кнопку лифта. Та раскололась под моим пальцем. Я развернулась, толкнула дверь, ведущую на лестницу, бросилась вниз по ступеням под аккомпанемент лопающихся лампочек и ввалилась в вестибюль, не обращая внимания на разинутый рот швейцара.
Как я могла забыть, где нахожусь и что должна сделать?
Разве я не хочу выжить?
Я выскочила на улицу. Было ветрено, так ветрено, что зеленый навес трепетал и хлопал на ветру. Я бросилась на тротуар, собираясь поймать такси, как вдруг до меня донесся пронзительный девичий смех. Я обернулась и увидела Джима.
Он сидел на невысокой кованой оградке перед соседним зданием вместе с Дельфиной и Лучаной. Все трое болтали со швейцаром, смеясь над тем, как тот пародировал кого-то напоминающего Марлона Брандо в «Крестном отце». Зайдясь хохотом, они не могли остановиться.
Я остановилась как вкопанная, молясь про себя, чтобы Джим поднял глаза и увидел меня.
Но он меня не увидел. Глядя на его ухмыляющееся лицо, я все поняла. Все было яснее ясного. Он и думать про меня забыл.
А может, и вообще никогда не думал.
Мне хотелось закричать. Завопить, точно мстительная ведьма из сказки — так, чтобы над ними в мгновение ока сгустились черные тучи и мерзкие улыбочки сползли с их лиц: «Джим Мейсон, через четыре года ты будешь мертв!»
Он беспечно отклонился назад, закинув руку Лучане на шею и что-то нашептывая ей на ушко. Меня точно ножом по сердцу полоснули.
Надо же быть такой глупой, такой слепой!
На глазах у меня выступили слезы. Я развернулась и бросилась на проезжую часть, едва не угодив под такси. Водитель ударил по тормозам и засигналил.
Я забралась внутрь.
— Эй, у вас все в порядке? Что за… Черт!
Таксист захлопал глазами, озадаченный происходящим. Зеленый полотняный навес у подъезда под порывом ветра оторвался от тротуара вместе со столбиками и с грохотом покатился по Пятой авеню, задевая за все подряд. Налетев на лимузин, он разбил заднее стекло, а потом вертикально взмыл в воздух, и золотистые столбики разлетелись в разные стороны. Прохожие с криками бросились врассыпную, глядя, как он плывет в небе, точно удивительный летающий монстр.
У меня не все было в порядке, далеко не все.
Марта сказала, что при наступлении чрезвычайной ситуации нужно возвращаться в Уинкрофт.
«Всегда возвращайтесь обратно в изначальное пробуждение. Если мы назначим его нашим местом встречи, есть надежда, что в конце концов мы все соберемся там, преодолев время и пространство. Чтобы снова изменить пробуждение, возвращайтесь на прибрежную дорогу, если сможете, и делайте все то же самое, понятно? Если не сможете, найдите способ совершить самоубийство».
Я вернулась в Ньюпорт на поезде. Было уже начало одиннадцатого. Я села в стоявшее у вокзала такси и попросила отвезти меня в Наррангсет. Поездка занимала полчаса, денег у меня не было, но я решила, что придумаю что-нибудь в Уинкрофте.
Ворота были открыты. По обеим сторонам горели фонари. Водитель свернул на подъездную дорожку и прибавил скорость. Я перехватила любопытный взгляд, который он бросил на меня в зеркало заднего вида — видимо, гадал, наследница я или нет. В окнах дома горел свет. На подъездной дорожке стояли восемь блестящих машин. Водитель остался ждать, а я взбежала по ступенькам и нажала кнопку звонка.
Дверь распахнулась, и я очутилась лицом к лицу с БВО Бертом собственной персоной. Он оказался вовсе не таким страшным, как мне помнилось: обыкновенный состоятельный мужчина в пастельном свитере. Из столовой доносились оживленные голоса и звон бокалов. По всей видимости, я угодила на званый ужин.
— Чем могу помочь? — осведомился он.
— Я ищу Уитли.
— А ее нет. Она в интернате. В Дарроу-Харкер.
— Мы с ней договорились сегодня поужинать.
Он был явно удивлен.
— А позвонить ты не пробовала?
