Все шептались, что, если эти двое не разбегутся в разные стороны, о них будут ходить легенды. Я про себя думала, что эту парочку связывают слишком уж тесные отношения — ни дать ни взять близнецы. Кэннон, в отличие от Уитли, не был вспыльчив, но ничуть не уступал ей ни в силе характера, ни в умении манипулировать окружающими. Достаточно было ему обронить слово или полунамек, как они превращались в тот самый грамм урана, способный вызвать ядерную катастрофу на ровном месте. Они умудрялись рассоривать самые крепкие пары и доводить учителей до слез. В выпускном классе они наконец разошлись, зловеще-тихо и неприметно — биологическое оружие, которое действует без шума и дыма, опровергая все научные объяснения.
— Все знают, что подростковая любовь быстро портится, — пояснила Уитли, пожав плечами.
Было совершенно ясно: Уитли с Кэнноном пробрались на «Последнее ура» исключительно потому, что сочли яхту подходящей площадкой для своих безумных, извращенных игрищ, словно они были двумя дикими обезьянами, вырвавшимися из клетки.
Это была их палата, обитая войлоком. Звуконепроницаемая комната, где они могли вопить во все горло.
В первый же вечер я стала свидетельницей того, как Уитли страшно напилась и за ужином заблевала все тарелки с омарами и стейками.
— Ух ты! — сказала она, утирая рот.
Во второй вечер, танцуя с Тедом Дейзи, она принялась недвусмысленно соблазнять его. Его жена Пэтти заметила это и пьяным голосом закричала:
«Тед! Тед?» — будто их полувековой брак внезапно превратился в телефонный разговор с постоянно прерывающейся связью.
А один раз Кэннон с Уит разделись до нижнего белья, забрались на леер и, взявшись за руки, с криком «Carpe noctem!» сиганули в море с высоты в пятьдесят футов. Зазвучали сигналы тревоги. Раздались женские крики. Двигатели вздрогнули и затихли. Члены экипажа высыпали на палубу, отдавая приказы. Двое прыгнули за борт со спасательными жилетами.
— Найдите их! — закричал Тед Дейзи, отчаянно вглядываясь в толщу воды. Казалось, его вот-вот хватит инфаркт. — Не хватало мне только сесть в тюрьму из-за этих психов!
— Мы потеряем все, — проскулила Пэтти.
— Надо было связать их, как только стало понятно, что они с приветом. Вызвать береговую охрану.
— Это все ты! — завизжала Пэтти, чьи жесткие выбеленные волосы стояли дыбом, точно обломки картофельных чипсов. — Это ты пригласил их на яхту, потому что хотел понравиться этой блондинистой мокрощелке! Думал, тебе что-то обломится, да? Ха! Надеюсь, теперь ты доволен!
Истерика. Паника. Ярость. Отчаяние. Страх. Смятение.
Вот что происходило на борту «Последнего ура» в день, который все не кончался и не кончался.
Я наблюдала за всем из подсобок, из свободных кают, из электрощитовой. Так как я нашла форменную одежду, никто не обращал на меня особого внимания. Я ждала удобного момента, чтобы попытаться урезонить Кэннона с Уитли, отвести их от края пропасти. Но момент все не наступал и не наступал. Я слишком хорошо знала эту парочку. Когда они шли вразнос, остановить их было невозможно.
Я оставалась на своем месте, подглядывая за очередной кошмарной сценой сквозь щелочку в двери — с ужасом, отвращением, иногда со слезами, задаваясь вопросом: когда же это наконец закончится?
Однажды вечером Кэннон разбил о голову Теда Дейзи графин. Тед толкнул его в стеклянный шкаф, заставленный хрустальными бокалами. Они начали драться, перевернув кофейные столики и даже массивный обеденный стол. Наконец Кэннон сел на грудь пожилому мужчине и принялся душить его.
Это было уже слишком. Я выскочила из шкафа, упала на колени рядом с Кэнноном и попыталась отодрать его руки от шеи Теда. Тот хрипел, из его рта текла слюна.
— Прекрати! — закричала я.
Кэннон отпустил старика только через минуту. Я попыталась вернуть Теда к жизни, размеренно надавливая ладонями на грудь и отсчитывая ритм, как учил папа. Потом нащупала пульс. Старик был жив, но недалек от смерти.
— Вы должны остановиться, — прошептала я.
Кэннон посмотрел на меня с таким видом, точно я была дальней родственницей, чьего имени он не мог припомнить.
— Вы делаете только хуже. Мы всё помним. Эти люди не помнят. А вы — помните. И это вас разрушает.
— Ой, да заткнись ты, Би! — бросила Уитли и поднялась с дивана, где валялась в отключке. — Что ты вообще здесь делаешь? Шпионишь? Когда уже до тебя дойдет, что мы не хотим видеть и слышать тебя? Мы больше не друзья. Ты сама похерила нашу дружбу, когда пропала с радаров вслед за Джимом. Думаешь, можно вот так взять и забить на друзей, а потом все будет как раньше?
Еле держась на ногах, она двинулась ко мне. В налитых кровью глазах читалась угроза. Я развернулась и бросилась бежать, натыкаясь на других гостей: разбуженные шумом, они высыпали из своих кают в махровых халатах и шлепанцах и теперь, разинув рты, потрясенно взирали на разыгравшуюся сцену. Я добралась до палубы третьего этажа и провела остаток пробуждения, забравшись в спасательную шлюпку. Все это время я проплакала, надеясь, что никто меня не найдет.
Больше на «Последнее ура» я не возвращалась.
Кэннон с Уитли снова отправились туда в следующее пробуждение. Уитли оставила мне сообщение, намалеванное ярко-красной помадой на столешнице в кухне: «НЕ ЛЕЗЬ».
Предостережение было излишним. Я не смогла бы вернуться туда, даже если бы захотела.
Сделают ли бесконечные повторения даже «Последнее ура» скучным для них, после чего они вернутся в Уинкрофт? Решит ли один из них, что он хочет жить, выбраться из Никогда, проголосовать? А может, они переключатся на что-то другое или на кого-то другого? Таких площадок для игр в Никогда было бесконечное множество, и, как ни жутко было об этом думать, я могла никогда больше их не увидеть.
Но я была не в состоянии думать об этом. Пока.
Вместо этого я занялась Мартой.
Забавно, но я успела почти забыть о ней. Подозреваю, что она хотела именно этого.
Глава 8
Марта больше не бродила в окрестностях Уинкрофта. Теперь, пробудившись в машине, она торопливо забегала в дом, брала плащ и куда-то уезжала. С концами.
— Куда ты ездишь? — спросила я ее.
Она вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Я сидела в кресле-качалке на крыльце, так что Марта меня не заметила. Оправившись от шока, она вытащила ключи от машины и раскрыла зонтик.
— При баптистской церкви в Ньюпорте есть дурацкий буфет… — Она пожала плечами и покраснела. — Я превратила его, скажем так, в свою личную биосферу. Ну, например, я выбираю какого-нибудь парня и пытаюсь сделать так, чтобы он до конца вечера признался мне в любви. Или знакомлюсь с женщиной, чтобы посмотреть, удастся мне заставить ее уйти от мужа или нет. Я стараюсь доказать свою теорию насчет человеческой природы. По-моему, любой человек при определенных обстоятельствах способен на что угодно.
